Нет кузнечика в траве - Елена Михалкова (2018)

Кошки намного сильнее. Кошка может гулять по нашим снам, и еще она единственная из всех живых существ способна поймать двухголовую змею, а у кого есть двухголовая змея, того слушаются духи земли. Наше счастье, что кошкам это ни к чему. Бог часто дарит бесполезные возможности. Не знаю зачем. Может быть, он просто слишком старый и не помнит, что к чему.

Закончив свое дело в пещере, я бегу на поляну и выкапываю коробки. Перепрятываю в лесу – одну, вторую, третью, четвертую. На это уходит целый день. Руки и плечи ноют после тяжелой работы. Я еще долго не смогу рисовать.

Но если все пойдет так, как я задумала, это и не понадобится.

Андреас уверен, что они похоронены в море.

Я обманула его. Вернее, ему просто в голову не пришло, что я могла поступить иначе.

И про надпись на камне я сегодня солгала. Там четыре раза написано «συγγνώµη» – «прости».

Мне некого спросить, смогут ли в полиции определить причину их смерти. Думаю, это нетрудно. Назначат экспертизу и увидят на каком-нибудь безумном современном аппарате все сломанные косточки, весь воздух, которого не хватило их крошечным легким.

Тогда нам конец.

На следующий день я приношу в пещеру паспорта и сменную одежду. Это старые вещи, мать давно их не носит. От них пахнет ветхостью и покоем.

Русская пытается говорить со мной, подползает, хватает меня, и я затыкаю ей рот кляпом, а наручники перекидываю назад, чтобы запястья оказались скованными у нее за спиной. Выкрики мешают мне. Они как надоедливые рыбины, поднимающие муть со дна перед ныряльщиком.

К тому же она все время повторяет одно и то же.

В углу лежит второй рюкзак, неотличимый от первого. Я кладу в него еще одну сегодняшнюю добычу – крем от отеков. Без него матери будет плохо. У нее болят ноги, и она отвыкла ходить вне дома.

Крем я украла в аптеке. На покупку мне не хватило бы денег. Пришлось дождаться, когда внутри появится компания парней. Они долго выбирали презервативы, гоготали, отпускали шуточки, и когда стали выходить, я скользнула за ними. Сработала сигнализация. Как вы думаете, кого остановили в дверях – их или молчаливую девушку? Пока парни скандалили с аптекарем, я уже уходила прочь, унося с собой бесценную добычу.

Не знаю, проверяет ли Андреас уровень крема в той банке, что стоит у матери возле раковины. Не удивлюсь, если так и есть.

Он хитрый. И умеет наблюдать.

А еще отец всегда будет защищать свое.

Как-то раз несколько людей из тех, что ночевали в сарае, зашли в наш дом. В ту ночь их прибыло особенно много. Не десять и не дюжина – не меньше двадцати. Им не хватало места, а еще они просили еды. Потом один из них увидел Мину и ухмыльнулся.

Он больше ничего не делал: просто смотрел и посмеивался. Сестра была в коротком платье, подаренном отцом. Оно выставляет напоказ больше, чем скрывает.

Их было пятеро, Андреас – один. Но он избил этого человека так, что его зубы градинами рассыпались по нашему полу. Остальные даже не пытались вмешаться. Им сразу стало ясно, с кем они имеют дело.

Понимаете? Из-за одного только взгляда. Мина – дочь Андреаса; лишь он имеет право смотреть на нее.

Мне постоянно чудится, что Андреас у меня за плечом. Каждое утро я просыпаюсь лицом в подушку. Даже во сне пытаюсь обернуться. Кошка согревает мою постель. Иногда я прошу ее отогнать того, кто стоит за моей спиной, и тогда, открыв глаза, вижу сухие пучки трав над головой, а не смятую наволочку. Но в такие ночи приходит другая беда: мне снится пожар вокруг нашего дома, и я слышу крик матери за закрытой дверью.

Дверь запиралась на ключ. Я никогда не держала его в руках и даже не знала, что он существует. Когда все закончилось и мы вернулись домой, я видела, как моя мать яростно забивает замочную скважину жвачкой.

Отец врезал новый замок. Мать испортила и его.

Я подхожу к кусту тамарикса, и из-за ближайшего валуна выходит Мина.