Нежные листья, ядовитые корни - Елена Михалкова (2015)

– Я-то известно кто, – набирая обороты, воскликнула Мотя. – А вот тебе совесть бы не мешало иметь!

– Побег из психушки, – фыркнула вторая. – Пойдем, Тань.

«Тань!» Именно Татьяной ее и звали, ту бестолковую сотрудницу, которую не уволили только благодаря ее мужу.

– Да я тебя об забор расплющу! – крикнула Мотя, ворвалась в калитку и ринулась на обидчицу.

Даже если бы она неделю подыскивала слова, у нее не получилось бы придумать ничего более устрашающего. Пыхтя, как паровоз, Мотя неслась навстречу неблагодарной Татьяне. Вид ее не оставлял никаких сомнений в том, что она способна исполнить угрозу, и девицы с воплями брызнули в разные стороны.

Мотя добежала до места, где они курили, и остановилась. Уф-ф-ф!

– Родная, ты чего?

Валерка спешил к ней, с беспокойством поглядывая на вздувшуюся пузырем блузку на спине любимой.

– Я, это… Спринтером решила заделаться, – выговорила Мотя, утирая пот. – Валер, а Валер…

– Чего?

– Как ту поганку звали, за которой ты отчет переделывал?

– Татьяна. Татьяна Рудакова. Кстати, она уволилась два дня назад. Оно и правильно, работник из нее никудышный.

– Правильно, ага, – согласилась Мотя. – Пойдем-ка скорее отсюда, Валер.

…Снаружи стучали. Распахнув дверь, Мотя узрела горничную с письмом на подносе.

– Это вам! – пропела та. – Приглашение!

– Опять?

Поняв, что чаевых не дождешься, горничная не стала задерживаться. Мотя закрыла за ней дверь и плюхнулась на кровать.

Что еще придумала Рогозина?

Она прочитала одну-единственную строчку, и хорошее ее настроение улетучилось бесследно.

4

– В сауне с бассейном?!

Ира швырнула белый прямоугольник в мусорное ведро и вопросительно уставилась на Любку.

– Чо за дела? На фига в сауне-то?

– Понятия не имею.

Савушкина достала приглашение из ведра и пробежала глазами.

– Бассейн и сауна, – пробормотала она. – У тебя купальник есть, Ир?

– Откуда?

– Ладно, я тебе свой запасной дам, он слитный.

Коваль захохотала так оглушительно, что за окном с подоконника в испуге сорвались голуби.

– На какое место я его одену – на голову, что ли?

– Не преувеличивай свои масштабы, – поморщилась Любка. – И не «одену», а «надену». Надевать одежду, одевать Надежду – простое же правило. Мнемоническое.

– Охреническое… – огрызнулась Коваль. – Мне в твоем купальнике будет ни вздохнуть ни пернуть.

– Жалость-то какая!

Коваль слишком хорошо знала Любку, чтобы не расслышать в саркастическом тоне скрытого беспокойства.

– Люб, ты чего?

Савушкина вскинула на нее огромные глаза. Совой ее прозвали не столько из-за фамилии, сколько из-за умения долго смотреть на собеседника, не мигая. Почему-то именно в таком виде вся Любкина прелесть исчезала, и проявлялась хищная, пугающая сторона. Выиграть у нее в гляделки не мог никто, включая Рогозину. Один-единственный раз Любка поддалась и жестоко пожалела: та устроила ей такой разнос, что их дружба повисла на волоске. «Ты меня за дуру держишь? – кричала Светка, наступая на нее. – Думаешь, я не распознаю твои поддавки?» – «Я не хотела, чтобы ты все время проигрывала!» – пискнула Любка. «Проигрыш может быть и у сильного! – отрезала подруга. – А поддаются только слабакам! Никогда не смей больше так делать! Ты меня унизила!»

– Сама не знаю, Ир, – соврала Любка. – В воду не хочется лезть.

Коваль потерла воспаленные глаза.

– Ну, давай не пойдем.

– С ума сошла! Забудь и думать!

– Что так? – прищурилась Ирка. – Хочешь выгоду свою поиметь со Светки?

Любка действительно собиралась. До вчерашнего вечера. Пока одна фраза, случайно оброненная Рогозиной, не заставила ее похолодеть.

«Что это было? – в недоумении и страхе спрашивала себя Савушкина. – Совпадение? Или я ослышалась? Или…»