Улыбка пересмешника - Елена Михалкова (2009)

— Ты, Кирилл Андреевич, прямо как после долгой отсидки, — раздался сзади бодрый голос. — Лето еще на дворе, лето, не сомневайся.

Обернувшись, Кручинин увидел чернявого Давида, спешившего к нему с распростертыми объятиями, и пошел ему навстречу. За несколько шагов до помощника Кирилл сделал легкое движение, едва заметное, которое было затруднительно трактовать однозначно — что-то вроде подергивания плечами, — но Давид отчетливо осознал, что с объятиями торопиться не стоит, и опустил руки. К шефу он подошел, полностью перестроившись, и крепко пожал ему ладонь.

— Здорово, Кирилл Андреевич! Как ты?

— В норме. Пошли.

Пока они шли к машине, Кручинин то и дело проводил рукой по подбородку. За последние дни у него отросла щетина, и ему хотелось первым делом принять ванну и побриться, но он видел по лицу Давида, что у того есть новости. И подозревал, что они не доставят ему радости, а значит, их нужно услышать как можно скорее.

— Поехали, Сань, — сказал Давид, и шофер тронулся с места. — Ну что, давай сначала тебя домой забросим?

Он не собирался выражать сочувствие шефу, потому что понимал: сейчас это может лишь вывести Кручинина из себя. Вид у Кирилла Андреевича, подумал исполнительный директор, жутковатый: глаза красные, запавшие, в прожилках, черная щетина расползлась по щекам и подбородку, а лицо осунулось так, словно он не несколько дней провел в камере, а пару месяцев. Труднее всего оказалось выдерживать его взгляд — тяжелый, давящий взгляд волка, выбравшегося из капкана и бегущего по следу охотника вместо того, чтобы спрятаться в укрытии.

— Ты погоди домой, — приказал Кручинин. — Сначала говори, что случилось.

— В каком смысле?

— В прямом. Давай, не крути. Что у нас еще?

Давид покосился на шефа, поразившись его проницательности, и, вздохнув, начал рассказывать. Кирилл мрачнел с каждым его словом, похрустывал пальцами, и Давиду стоило больших трудов не дергаться при каждом щелчке, противном, словно давили таракана.

Новости были краткими: банк, в котором Кручинин взял приличную сумму под модернизацию производства, в одностороннем порядке повысил процентную ставку по кредиту.

— Кризис, что ты хочешь, — убитым голосом говорил Давид. — И ни к чему не придерешься!

Оборудование для цехов уже было закуплено у Виктории Венесборг, а возвращать кредит фирме Кручинина было нечем — все деньги он вложил в производство.

— В первый цех вчера приезжали, забрали машины…

— Как?! — не поверил Кирилл. — Да они что, сдурели?! Ты куда смотрел?!

— А я что сделаю?! Не подкопаешься!

— Черт, да невозможно за три дня такое провернуть!

— Ну, как видишь, возможно…

Интонация Давида заставила Кручинина пристально взглянуть на него.

— Что еще? Давай, выкладывай.

— Кирилл Андреевич, ты же понимаешь — бабла на возврат кредита нет… И они это тоже понимают…

— Не тяни кота за яйца.

— Ты же знаешь, сколько мы должны…

— Короче, Склифосовский!

— Они попытаются изъять часть имущества в счет погашения кредита.

Кручинин откинулся на спинку кресла, осмысливая сказанное.

— Что, цеха???

Давид молча кивнул. Кирилл грязно выругался сквозь зубы.

— Слушай, что происходит, а?! Как это можно проделать за такой короткий срок?! И потом, они же себе не враги! Пока суд идет, я успею…

Он замолчал, осененный новой мыслью, и подозрительно взглянул на исполнительного директора.

— Подожди-ка… Давид, это что — нас, типа, на абордаж берут? Перекупают?

Его помощник издал невнятный звук, который можно было трактовать и как согласие, и как отрицание. Но самое главное Кручинин услышал — Давид был ничуть не удивлен его предположением.

Кирилл втянул воздух сквозь сжатые зубы, как человек, откусивший слишком горячий кусок мяса.

— Предположения будут? Ну?!

Его «ну» прозвучало так угрожающе, что Давид сдался.