Кровь на палубе - Иван Любенко (2013)

– Господин Гекхан говорит, что он благодарит Аллаха, устроившего встречу с таким мудрым человеком, как вы. А потому все русские могут быть свободны, но с одним условием: корабль через два часа должен будет покинуть рейд.

– Но паломники прибудут только сегодня вечером, – заметил Клим Пантелеевич.

– В таком случае вам надлежит отплыть сразу, как только они поднимутся на борт.

– Хорошо, я скажу об этом капитану. Только не могли бы вы оставить мне газету, о которой вы только что упомянули?

– Считайте это моим подарком, – полицейский чиновник растянулся в приторной улыбке.

Город еще дышал жаром, но от белых, раскаленных южным солнцем домов ложилась длинная тень. На пристани высокие пирамидальные тополя выстроились в ряд и, будто вымуштрованные жалонеры, провожали корабль. В сумерках старпом «Королевы Ольги» уже поворачивал колесо парового штурвала, и судно направлялось к Мраморному морю. Легкий бриз уносил вдаль суетливый гул порта и тайну недавнего преступления. Собравшиеся на палубе пассажиры подавленно молчали.

Глава 11

Беспокойная Таврида

I

Крым, мая 22, 1787 года

Императорский кортеж из четырнадцати карет и двухсот повозок, покинувший Петербург еще второго января, наконец-то достиг Инкермана. Охранный конвой, состоящий из роты всадниц под командованием черноокой красавицы Елены Сарандаки, на полном скаку принялся палить из ружей, возвещая о приближении государыни. Бархатные юбки малинового цвета, расшитые золотыми галунами, зеленые куртки с вышитыми узорами, тюрбаны, скрученные из розового шелка, осыпанного алмазными блестками, придавали балаклавским амазонкам античный, словно вышедший из легенд Древней Эллады, вид.

На площадке выстроился почетный караул и трижды прогремел артиллерийский салют. Генерал-адъютант распахнул дверь кареты и помог императрице выйти. Свиту возглавлял князь Григорий Александрович Потемкин. За ним шествовали: граф Л. А. Нарышкин, гофмаршал князь Барятинский, вице-президент Адмиралтейств-коллегии Чернышев, российский полномочный министр в Турции Булгаков, граф Шувалов, посол при польском короле Стакельберг и правитель Таврической губернии Каховский. Военных тоже было немало: генерал-поручик граф Румянцев, генерал-майоры: Дмитриев-Мамонов, Левашов, Энгельгард… Местное дворянство, бесчисленные военные и статские чиновники с традиционным русским хлебом-солью встречали Екатерину II.

На вершине горы возвышался импровизированный дворец-павильон, куда высокие гости были приглашены отведать редких кушаний. Они и впрямь казались необыкновенными: похлебка из рябчиков с пармезаном и каштанами, филейка большая по-султански, говяжьи глаза в соусе «поутру проснувшись», телячьи уши крошеные, говяжье небо в золе, гарнированное трюфелями, голуби по-станиславски, хвосты телячьи по-татарски, горлицы по Ноялеву, бекасы с устрицами, гусь «в обуви» и гато из зеленого винограда с кремом. Но самым необычным были даже не эти яства, а новое французское блюдо – «rôti à l’impératrice» – жаркое императрицы. Рецепт его мог показаться до чрезвычайности простым, но был не для всякого выполнимым: требовалось взять лучшую мясистую оливку, аккуратнейшим образом удалить из нее косточку и на ее место вставить кусочек анчоуса. Затем надо было положить оливку внутрь жаворонка и зажарить. Потом заключить его в жирную перепелку и приготовить. После этого перепелку следовало упрятать в куропатку, куропатку – в фазана, фазана – в каплуна, а каплуна, наконец, в поросенка. Изжаренный на вертеле и подрумяненный до готовности поросенок пропитывал все блюдо особым ароматом. Но все эти манипуляции были подчинены только одному – достать изнутри величайшую и неповторимую по вкусу драгоценность – оливку с анчоусом, напитанную удивительным букетом мясных блюд и снадобий.