Кровь на палубе - Иван Любенко (2013)

В тот самый момент, когда австрийский император Иосиф II, путешествующий под именем графа Фалькенштейна, принялся рассказывать очередную скабрезную шутку, князь Потемкин незаметно потянул за длинный шнур – драпировка одной из стен собралась гармошкой, и взору изумленных гостей открылась панорама Ахтиарской бухты. На рейде высились мачты Черноморской эскадры численностью в сорок вымпелов. А еще через несколько секунд майскую тишину Тавриды нарушили грохочущие один за другим залпы чугунных орудий. Только что отстроенный молодой флот приветствовал свою императрицу.

Не дав зрителям опомниться, на берегу взметнулся белый флаг и обозначил собой невидимую ранее сложенную из бревен крепость. В один миг сотни пушек разом открыли пальбу, и даже горы, казалось, затряслись от артиллерийской канонады. Ядра размели мишень в пыль. Князь Потемкин не удержался и зааплодировал. К нему присоединились остальные.

Недоумение, мелькнувшее на лицах иностранных посланников, сменилось искренним удивлением и постепенно превратилось в недоверчиво-надменную холодность. Заметив это, граф Шувалов поднялся из-за стола и громким, достойным полкового командира голосом провещал:

– Господа, предлагаю поднять бокалы в честь нашей государыни-созидательницы, собравшей воедино всю Русскую землю! Виват!

Опустошив фужеры, гости снова принялись за угощения.

– С таким флотом им хватит и тридцати часов, чтобы водрузить на стены Константинополя свои знамена, – процедил сквозь зубы принц де Линь французскому посланнику в России графу Сегюру.

– Пожалуй, вы правы. И это, безусловно, может произойти, если только мы не поможем султану их остановить, – чуть слышно проронил английский посол Фицгерберт. Поймав томный взгляд Екатерины II, он наигранно улыбнулся.

– Да, много бы я дал, чтобы узнать, о чем они всю ночь совещались в Херсоне, – пробуя фрикасе из перепелок, вздохнул французский подданный.

– О войне, господа, о войне. Мир с Портой заканчивается, и русские это понимают. Как говорится, если не можешь отвратить беду, то хотя бы подготовься к ней, – расправляясь с куском телятины под бешамелью, философически изрек английский подданный. – Ну а для чего еще строить эти плавучие крепости – 60-пушечные линейные корабли?

– Их вообще трудно понять. Поведение русских не поддается обычной логике. То, что делает светлейший князь Потемкин, не мог бы позволить ни кардинал Уолси, ни граф-герцог де Оливарес, ни даже пресловутый Ришелье! Возьмите хотя бы эти нескончаемые балы, салютации, обеды и ужины. Мы вот уже почти полгода трясемся по ухабистым дорогам нищей страны, а торжества, заметьте, все не заканчиваются! Как будто российским вельможам, кроме празднеств, уже нечем заняться?! А знаете, что этот Циклоп вытворил накануне? – Граф Сегюр выжидательно посмотрел на собеседников и, выдержав паузу, пояснил: – Стоило вчера утром мне открыть дверь моей кареты, как я чуть было не решился дара речи! И неудивительно! Передо мною сидела, – кто бы вы думали? – моя собственная жена! Да-да, вы ничуть не ослышались – мадам Сегюр! Я застыл в оцепенении, словно разбитый параличом. А рядом с ней улыбался светлейший князь! Выйдя из экипажа, он осведомился, не нахожу ли я эту даму мне знакомой. Я, естественно, растерялся, не зная, что ответить. Тогда он снова спросил меня, понравилась ли мне эта девушка. В ответ я только кивнул головой и подтвердил ее поразительное сходство с графиней. «Вот и славно, – выговорил он, – забирайте ее на здоровье. Эту черкешенку зовут Сайхат. Она – ваша». Я пытался возразить, объясняя, что нельзя дарить людей, как породистых щенков, да и к тому же прежде следовало спросить согласие этой несчастной… – Француз на время умолк.

– И что же князь? – встрепенулся принц.