Кровь на палубе - Иван Любенко (2013)

От неожиданного моего предложения он поначалу опешил, а потом как выскочил из комнаты да так хлопнул дверью, что образа на пол чуть не слетели. А как стемнело – пришла она. Не буду рассказывать, каким счастливым человеком я чувствовал себя в ту короткую летнюю ночь! Не успело солнышко взойти, как я Агафьюшке предложение сделал, а она заплакала в ответ и нежно меня поцеловала в щеку. «Спасибо, – говорит, – тебе, Елизарушка, за доброту твою и ласку». Расписку-то я, как и обещал, отписал. Только через два дня нашли ее мертвой под яблонькой в их же собственном саду. По подозрению в убийстве арестовали Ермолая. Дом обыскали – сперва ничего не обнаружили, а кинулись в погреб – там нож окровавленный. На суде он во всем сознался, но поклялся, что рано или поздно меня убьет. Мол, не он, а я в ее смерти виноват. Дали ему тогда четырнадцать лет каторги и в кандалах в Сибирь отправили. А я торговлю бросил и в студенты подался. Меня с детства к наукам тянуло, да и гимназию я в свое время с отличием окончил. Но каждый год, возвращаясь на вакации домой, ноги сами несли меня на Даниловское кладбище к Агафьиной могилке. Кроме меня, за ней и следить-то некому было. Бабка ее в тот же год померла от горя, а родителей холерный мор давным-давно забрал.

– Получается, что ее муж должен в этом году освободиться?

– В том-то и дело. Я сердцем чую – Ермолай где-то здесь, среди паломников. Вот и хляби небесные разверзлись, только не смыть им грех с души моей.

– А вы могли бы его узнать?

– Доподлинно не уверен. Четырнадцать годков – срок немалый. А каторга людей иногда так мнет, что и матушка мимо сына пройдет – не оглянется.

– Да, ничего не скажешь, печальная история, только паспорт заграничный бывшему сидельцу не выдадут, а новый выправить – немалых денег стоит. Хотя, – усомнился адвокат, – в наше время всякое возможно.

– Вот и я про то, – горестно вздохнул Лепорелов.

– Спасибо, что предупредили, Елизар Матвеевич. Уверен, что эта информация поможет найти убийцу Завесова.

– А вы тоже считаете, что преступник среди нас? – робко осведомился учитель.

– Возможно. Кстати, насколько я помню, вы ведь вместе с Лиидором Макаровичем в подземелье спускались?

– Да. Я об этом в турецком участке уже рассказывал. Завесов был рядом со мной, а потом вдруг исчез. А почему вы меня об этом спрашиваете? Неужто вы думаете, что это я его зарезал? – возмутился мужчина, и от волнения на его лице выступили крупные капли пота.

– Ну почему только вы? Нет. Вас я подозреваю не больше, чем всех остальных.

– Спасибо, успокоили. А то недавно господин Асташкин учинил мне форменный допрос. Так я не выдержал, поднялся и ушел. А вы, Клим Пантелеевич, не стесняйтесь, спрашивайте, если что…

– Благодарю, но сейчас, пожалуй, лучше всего попытаться заснуть. Даст бог, к утру распогодится.

– Да-да, спокойной ночи.

Собеседники проследовали по длинному коридору и скрылись за своими дверьми. Но вскоре послышались тихие, крадущиеся шаги, и темный мужской силуэт направился к пустующей каюте Завесова. Справившись с замком, он проник внутрь. Минут через пять туда же вошла женщина.

II

Выйдя из Дарданелл, пароход направился на запад, к Афону. По правому борту остался лежать Имброс, покрытый сосновыми и оливковыми лесами, по левому – Лемнос. На севере в лиловой мгле виднелись отроги Балкан. К исходу дня показалась величественная скала. Вершиной она взлетала к облакам, а подножьем купалась в сверкающей на солнце голубой воде. Это и был Афон. У Святой горы пароход простоял не более часа. Небольшая группа паломников сошла на берег, а взамен на борт приняли других, следующих на Святую землю.