Оставив входную дверь открытой, Кен медленно пошел вдоль стены по узкому коридору, ведущему в заднюю часть дома. Подошвы башмаков предательски скрипели при каждом шаге. Кен держал револьвер прямо перед собой, не направляя ствол в пол или в потолок, потому что сейчас ему было наплевать на все правила обращения с оружием.

Справа от себя он увидел открытую дверь. Гардеробная. Пустая.

От Кена несло по́том, и эта вонь перебивала стоявший в доме запах извести и морилки.

Слева по коридору был туалет. Беглый осмотр с помощью фонаря не выявил ничего необычного, кроме испуганного лица Кена, отразившегося в зеркале и ужаснувшего его самого.

Кен увидел прямо перед собой заднюю часть дома: общую комнату, обеденную зону, кухню, – а слева от него находилась другая дверь, которая была открыта. Луч фонаря, внезапно заплясавшего в руке Кена, высветил лежавшего на полу прачечной Тила, кругом было море крови, и Кен сразу понял, что напарник мертв.

Под захлестнувшими Кена волнами страха бушевали гнев, печаль, ненависть и неукротимое желание отмщения.

За спиной Кена послышался звук глухого удара.

Кен вскрикнул и повернулся лицом к угрозе.

Однако в коридоре справа от него и в обеденной зоне слева никого не было. Звук, должно быть, донесся из передней части дома. И хотя эхо от удара уже смолкло, Кен догадался, что это захлопнулась входная дверь.

Очередной громкий звук нарушил тишину, не такой громкий, но не менее пугающий: лязг защелки замка.

Неужели убийца покинул дом и запер дверь снаружи ключом? Но где он взял ключ? У убитого им сторожа? И зачем ему понадобилось делать остановку, чтобы закрыть дверь?

Очевидно, он запер дверь изнутри, но не для того, чтобы затруднить Кену отход, а скорее для того, чтобы показать, что охота продолжается.

Кен решил было выключить фонарь, поскольку тот выдавал его местоположение. Однако серо-фиолетовый сумеречный свет за окном уже не просачивался в дом, и без фонаря придется действовать вслепую.

Как, черт бы его побрал, убийца ориентируется в этой сгущающейся тьме?! Неужели у обдолбанного фенициклидином торчка улучшается ночное зрение, а побочный эффект «ангельской пыли» делает его в десять раз сильнее?

Дом странно притих.

Кен вжался в стену коридора.

Он чувствовал запах крови Тила. Едва уловимый металлический запах.

Цок, цок, цок.

Кен замер и напряженно прислушался, однако, кроме трех коротких цок, цок, цок, больше ничего не услышал. Словно кто-то быстро шел по бетонному полу в ботинках или туфлях с металлическими набойками.

Шум возник и стих настолько внезапно, что Кен не успел определить, где находится его источник. Но затем он снова услышал цок, цок, цок, цок, доносившееся из прихожей: шаги приближались к коридору, где притаился Кен.

Он отпрянул от стены, повернувшись лицом к противнику, после чего присел на корточки, направив фонарь и ствол револьвера туда, где слышал шаги. Однако в коридоре никого не оказалось.

Хватая открытым ртом воздух, чтобы учащенное дыхание не заглушало шаги противника, Кен проскользнул из коридора в прихожую. Ничего. Входная дверь действительно оказалась заперта, однако в кабинете, в гостиной, на лестнице и на верхней площадке никого не было.

Цок, цок, цок.

Шум доносился уже совсем с другой стороны: из задней части дома, точнее, из обеденной зоны. Убийца незаметно выскочил из прихожей, пересек гостиную, столовую, обеденную зону и, покружив по дому, зашел с тыла. Теперь ублюдок входил в коридор, из которого только что выбежал Кен. И хотя негодяй прошел через комнаты совершенно незаметно, Кен снова услышал звук его шагов, но не потому, что у того не получалось идти бесшумно, и не потому, что его набойки цокали по полу, подобно тому как скрипели подошвы башмаков Кена. Нет, эта сволочь явно дразнила Кена, словно говоря: Эй, я у тебя за спиной. И я иду за тобой, готов ты или нет, я уже иду.

Цок, цок, цок.