Ангелы-хранители - Дин Кунц (2019)

– Господи Иисусе! – прошептал Клифф.

Когда они вошли в кухню, полицейский фотограф как раз снимал голову под разными углами. Он еще не закончил, но слегка попятился, чтобы не закрывать обзор.

У жертвы отсутствовали глаза, они были вырваны. Пустые глазницы казались глубокими, точно колодцы.

Клифф Сомс смертельно побледнел, на фоне этой синюшной бледности веснушки запылали огненными искрами.

Лему стало дурно, причем даже не из-за того, что случилось с Уэсом Далбергом, а из-за неминуемости череды грядущих смертей. Лем гордился своими талантами эффективного менеджера и следователя. И знал, что справится с этим делом лучше, чем кто-либо другой. Однако при всем при том он был здравомыслящим прагматиком, трезво оценивавшим врага. Бессмысленно рассчитывать на скорое окончание этого кошмара. Нет, ему понадобятся время, терпение и удача, чтобы выследить убийцу, ну а пока гора трупов будет только расти.

Голова не была отрезана после смерти Далберга. Все обстояло куда хуже. Похоже, голова была или вырвана когтями, или откушена, или вывернута из туловища.

У Лема внезапно вспотели ладони.

Странно… но пустые глазницы завораживали, будто широко раскрытые глаза.

У него по спине побежала одинокая капелька пота. Ему еще никогда не было так страшно – более того, он даже не представлял, что способен испугаться до мокрых штанов, – и тем не менее он категорически не хотел, чтобы его отстранили от задания. От правильного разрешения критической ситуации зависела безопасность страны и ее населения, а Лем понимал, что никто не справится с проблемой лучше его. И дело было не только в его раздутом «эго». Все считали Лема лучшим из лучших, и он знал, что они правы. Он мог смело собой гордиться, к черту ложную скромность! Да, это его дело, и он доведет расследование до конца.

Родители воспитали его с обостренным чувством долга и ответственности. «Темнокожий человек, – любил говорить отец, – должен выполнять любую работу вдвое лучше белого, чтобы завоевать себе хоть какую-нибудь репутацию. И тут нет ничего обидного. И это не повод для возмущения. Всего лишь суровая правда жизни. С таким же успехом можно возмущаться тем фактом, что зимой холодно. И вместо того чтобы возмущаться, посмотри правде в глаза, работай вдвое больше – и ты всего добьешься. Ты должен преуспеть, потому что на тебя равняются твои братья». В результате такого воспитания Лем, не раздумывая, выкладывался на полную катушку при выполнении любого задания. Он до смерти боялся потерпеть неудачу, что случалось с ним крайне редко, и мог неделями копаться в дерьме, если впереди его ждало успешное завершение дела.

– Можно тебя на минуточку? – спросил Уолт, направляясь к открытой задней двери хижины.

Лем кивнул и, повернувшись к Клиффу, сказал:

– А ты оставайся здесь. Проследи, чтобы никто – ни патологоанатомы, ни фотограф, ни копы, буквально никто – не покинул место преступления, не поговорив со мной.

– Будет сделано, сэр, – ответил Клифф.

Он поспешно направился в переднюю часть хижины сообщить находившимся там людям, что они на временном карантине, ну и, кроме того, убраться подальше от лишенной глаз головы.

Лем вышел вслед за Уолтом Гейнсом на полянку перед домом. Заметив металлический лоток и валявшиеся на земле поленья, Лем остановился, чтобы их осмотреть.

– Мы считаем, все началось именно здесь, – сказал Уолт. – Возможно, Далберг пошел за дровами для очага. Возможно, когда из-за деревьев появилось нечто, он бросил свою ношу и рванул в дом.

Они стояли в кроваво-оранжевых лучах вечернего солнца на опушке, вглядываясь в фиолетовые тени и таинственные зеленые лесные глубины.

Лем чувствовал себя не в своей тарелке. Он опасался, что беглец из лаборатории доктора Уэзерби где-то неподалеку и сейчас наблюдает за ними.

– Итак, что происходит? – поинтересовался Уолт.

– Не могу сказать.

– Национальная безопасность?

– Совершенно верно.