Ангелы-хранители - Дин Кунц (2019)

Эйнштейн лежал на полу в серебристой полоске просачивающегося сквозь окно лунного сияния. Но когда Трэвис битый час проворочался с боку на бок, ретривер забрался в кровать и положил тяжелую голову и лапы ему на грудь.

– Эйнштейн, она такая милая. Я еще никогда в жизни не встречал таких милых и приятных людей. – (Собака молчала.) – И она такая умная. У нее очень острый ум, о чем она даже не догадывается. Она замечает даже то, на что я не обращаю внимания. Она видит все вещи в чудесном свете. Когда я с ней, то смотрю на мир ее глазами. И он кажется мне новым и удивительным.

Эйнштейн лежал смирно, но не спал. Он внимательно слушал.

– Когда я думаю о том, что эта жизненная энергия, этот ум, эта любовь к жизни целых тридцать лет безжалостно подавлялись, мне хочется плакать. Тридцать лет в старом мрачном доме. Господи! Но когда я думаю, что за тридцать лет она сумела не озлобиться, мне хочется ее обнять и сказать ей, какая она невероятная женщина, какая сильная, отважная и невероятная женщина.

Пес не двигался и не издавал ни звука.

Трэвиса внезапно пронзило яркое воспоминание: приятный запах шампуня от волос Норы, когда он случайно прижался к ней перед витриной картинной галереи. Он сделал глубокий вдох и, казалось, снова почувствовал пленительный запах, отчего сердце вдруг забилось сильнее.

– Чтоб мне провалиться! – воскликнул Трэвис. – Мы знакомы всего несколько дней, но я, похоже, влюбился!

Эйнштейн поднял голову и тявкнул, словно желая сказать, что наконец-то Трэвис все понял, и что это он, Эйнштейн, свел их вместе, и он гордится собой, и все это было лишь частью грандиозного замысла, поэтому Трэвис должен прекратить дергаться и начать радоваться жизни.

Наверное, еще не меньше часа Трэвис говорил о Норе, о ее красоте, грациозности, мелодичном голосе, уникальном взгляде на жизнь и необычном складе ума. Эйнштейн слушал его очень внимательно, с неподдельным интересом, что было свидетельством подлинной и искренней дружбы. За этот час Трэвис буквально ожил и воспрянул духом. Он уже не надеялся, что сможет снова кого-нибудь полюбить. Тем более так сильно. Ведь еще неделю назад он и не чаял победить вечное одиночество.

В конце концов усталость – физическая и эмоциональная – взяла верх, и Трэвис уснул. И, проснувшись посреди ночи, увидел слипающимися глазами, что Эйнштейн опять у окна. Ретривер положил лапы на подоконник и, прижавшись мордой к стеклу, напряженно вглядывался в темноту.

Трэвис почувствовал, что собака нервничает.

Но ему снилось, что он держит Нору за руку при свете полной луны. Ему не хотелось просыпаться, чтобы не разрушать сладостную фантазию.

7

В понедельник утром, двадцать четвертого мая, Лемюэль Джонсон и Клифф Сомс стояли в маленьком зоопарке, а точнее, в контактном зоопарке для детей в Ирвайн-парке, раскинувшемся вдоль восточной границы округа Ориндж. На небе ни облачка, солнце пригревало вовсю. Листья раскидистых дубов застыли в неподвижном воздухе, с ветки на ветку порхали птички, весело выводящие свои трели.

Двенадцать животных были убиты. И сейчас лежали окровавленными грудами.

Ночью кто-то – или что-то – перелез через ограждение вольеров и растерзал трех козлят, белохвостую олениху и ее новорожденного детеныша, двух павлинов, вислоухого кролика, овцу и двух ягнят.

Пони тоже погиб, хотя и не был растерзан. Очевидно, он умер от страха, когда бросался на ограждение в бесплодной попытке ускользнуть от хищника, напавшего на других животных. И теперь пони лежал на боку с неестественно вывернутой шеей.

Кабаны не пострадали. С хриплым сопением они обнюхивали пыльную землю вокруг своего корыта в загоне, пытаясь отыскать завалявшиеся кусочки корма.

В отличие от кабанов остальные животные были смертельно напуганы.