Химера - Тесс Герритсен (2015)

Сначала она увидела его пораженное лицо, забрызганное жидкой, отвратительно пахнувшей массой. Затем посмотрела на лопнувший пластиковый мешок. Кеничи в ужасе выпустил из рук пакет, и тот повис в воздухе между ними.

– Что это? – спросила она.

Сам не веря своим словам, он ответил:

– Мышь.

Но в пакете была уже не мышь, а разложившаяся ткань, гниющая масса из плоти и меха, из которой продолжали выделяться отвратительно пахнувшие капли.

«Биологическая опасность!»

Эмма метнулась к панели и нажала кнопку прекращения воздухообмена между модулями. Кеничи уже открыл стойку с аварийным комплектом и вытащил две маски. Одну он бросил Эмме, и она надела ее на лицо, закрыв нос и рот. Слова им были не нужны: оба астронавта знали, что необходимо.

Они быстро перекрыли люки в обоих концах модуля, изолировав лабораторию от остальных помещений станции. Затем Эмма вытащила мешок для биологически опасных материалов и осторожно двинулась к плавающему в воздухе пакету со сжиженной плотью. Поверхностное натяжение собрало жидкость в шар, и, если действовать осторожно, наверняка удастся поймать его в мешок, не расплескав содержимого. Эмма осторожно навела мешок на свободно плавающий образец и быстро закрыла. Она слышала, как Кеничи с облегчением вздохнул.

Опасность локализована.

– А в холодильник ничего не попало? – спросила Эмма.

– Нет, я тогда уже вытащил пакет. – Японец протер лицо спиртовым тампоном и подготовил его для дальнейшего уничтожения. – Этот пакет, он… знаете… вдруг лопнул. Как воздушный шарик.

Содержимое было под давлением, в процессе разложения выделились газы. Эмма посмотрела на дату смерти на этикетке. «Это невозможно», – поразилась она. Всего за пять дней труп превратился в черное пюре из гниющей плоти. На ощупь пакет был холодным, значит холодильник работал нормально. Несмотря на холод, что-то ускорило разложение. «Плотоядный стрептококк?» – гадала Эмма. Или другие, не менее разрушительные бактерии?

«Масса попала ему на лицо», – посмотрев на Кеничи, подумала Эмма.

– Нужно поговорить с ведущим исследователем, – сказала она. – С тем, кто послал этих мышей.

По тихоокеанскому времени было всего пять утра, но голос доктора Майкла Лумиса, ведущего исследователя по эксперименту «Зачатие и период беременности у мышей во время космического полета», казался бодрым и встревоженным. Он говорил с Эммой из Научно-исследовательского центра имени Эймса в Калифорнии. Она не видела его, но могла представить себе, как выглядит этот человек с гнусавым голосом – наверное, высокий и энергичный. Ученый, для которого пять утра – обычное рабочее время.

– Мы больше месяца наблюдали за этими животными, – сообщил Лумис. – Этот эксперимент почти не вызывает стресса у животных. Мы планировали соединить самцов и самок на следующей неделе в надежде, что они успешно спарятся и произойдет зачатие. Это исследование имеет важное прикладное значение для долговременных космических полетов. Для колонизации Вселенной. И вы наверняка понимаете, что гибель этих мышей – факт очень неприятный.

– Мы уже поместили культуры в термостат, – сказала Эмма. – Трупы мышей разлагались гораздо быстрее обычного. Основываясь на их состоянии, я думаю, что это, возможно, клостридии или стрептококковая инфекция.

– Такие опасные бактерии на станции? Это ведь серьезная проблема.

– Вот именно. Особенно в замкнутом пространстве вроде нашего. Мы все в зоне риска.

– А как насчет вскрытия мертвой мыши?

Эмма поколебалась.

– Мы способны справляться только с инфекцией второго уровня. А с более опасной – нет. Если это серьезный болезнетворный организм, я не могу подвергать риску заражения остальных животных. Или людей.

Повисла пауза. Затем Лумис произнес:

– Я понимаю. И полагаю, что придется согласиться с вами. Так, значит, вы уничтожите все трупы?

– И немедленно, – подтвердила Эмма.

31 июля