Химера - Тесс Герритсен (2015)

Эмма не чувствовала ничего необычного, никакого движения. Просто кожа, обтягивающая анатомические ориентиры грудины. «Фасцикуляция, – пронеслось у нее в голове. – Это она. Другого объяснения нет». Закрепившись, Эмма начала надавливать на грудь пациента; ее руки заменили сердце Кеничи, качая кровь к жизненно важным органам.

– Диана, ампулу эпинефрина внутривенно! – приказала Эмма.

Диана впрыснула лекарство в капельницу.

Они посмотрели на монитор в безумной надежде увидеть там световое пятно.

11

– Вскрытие необходимо, – произнес Тодд Катлер.

Директор управления летных экипажей Гордон Оби бросил на него раздраженный взгляд. Некоторые из собравшихся в конференц-зале закивали в знак согласия, ведь Катлер констатировал очевидное. Конечно, вскрытие будет.

Более десятка людей собралось на это экстренное заседание. Меньше всего их заботило вскрытие. Оби беспокоили более насущные проблемы. Будучи человеком немногословным, он вдруг оказался в некомфортной ситуации: стоило появиться на публике, к нему тут же устремлялись репортеры с микрофонами. Начался мучительный процесс – все искали виноватого.

Оби пришлось взять на себя часть ответственности за трагедию: ведь именно он утверждал кандидатуру каждого члена экипажа. Если экипаж не справился с задачей, то, по сути, это был промах Оби. Он предложил Эмму Уотсон в качестве кандидата замены, и теперь этот поступок казался серьезной ошибкой.

Так, по крайней мере, было заявлено на заседании. Как единственный врач на МКС, Эмма Уотсон должна была понимать, что Хираи умирает. Его можно было спасти, немедленно эвакуировав на корабле аварийного спасения. Теперь к ним летел шаттл, и спасательная операция стоимостью несколько миллионов долларов превратилась в рейс труповозки. Вашингтону нужны козлы отпущения, да и зарубежная пресса постоянно задает опасный политический вопрос: «Неужели и американскому астронавту позволили бы вот так просто умереть?»

Так что главной темой дискуссии были последствия такого пиара.

– Сенатор Париш написал официальное заявление, – произнесла Гретхен Лиу.

– Даже спрашивать не хочу какое, – простонал директор Космического центра Джонсона Кен Бланкеншип.

– Си-эн-эн-Атланта прислала его нам. Я процитирую: «Миллионы долларов, полученных от налогоплательщиков, были вложены в разработку корабля аварийного спасения. Но в НАСА решили его не использовать. Они оставили на станции серьезно больного человека, чью жизнь можно было спасти. Теперь мужественный астронавт погиб, и всем ясно, что совершена ужасная ошибка. Одна смерть в космосе – это уже много. Конгресс проведет надлежащее расследование». – Гретхен подняла мрачный взгляд. – Вот что говорит наш любимый сенатор.

– Интересно, сколько человек помнят, что именно он пытался погубить нашу программу по разработке корабля аварийного спасения? – проговорил Бланкеншип. – С каким бы удовольствием я ткнул его в это носом.

– Ты этого не сделаешь, – вмешался Лерой Корнелл. Как и положено администратору НАСА, умение взвешивать политические последствия было у Корнелла в крови. Он осуществлял связь агентства с конгрессом и Белым домом и всегда знал, какие настроения царят в Вашингтоне. – Это расценят как открытое нападение на сенатора, после чего скандала уже не избежать.

– Это он нападает на нас.

– В этом нет ничего нового, об этом всем известно.

– Широкой общественности неизвестно, – возразила Гретхен. – Этими нападками он помогает газетам зарабатывать на хлеб.