Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон (2015)

Бублански нерешительно взглянул в конец коридора на закрытую туалетную дверь. Повинуясь импульсу, он шагнул в комнату, схватил мобильник Эрикссона, сунул его в карман и быстрым шагом вернулся в свой кабинет, плотно прикрыв дверь. Нажав на кнопку, он получил список разговоров.

В 9.57, спустя пять минут после окончания бурного совещания, Никлас Эрикссон позвонил на мобильник, начинавшийся на 070. Бублански снял трубку своего служебного телефона и набрал весь номер. Ответил журналист Тони Скала.

Бублански положил трубку и уставился на мобильник Эрикссона. Затем поднялся со стула с потемневшим от гнева лицом. Он уже направился к двери, когда зазвонил телефон у него на столе. Вернувшись, он рявкнул в трубку:

– Бублански слушает.

– Это Еркер. Я все еще на складе у Нюкварна.

– Ну?

– Пожар потушен, и мы последние два часа занимаемся осмотром места происшествия. Полиция Сёдертелье привезла сюда собаку-ищейку, натасканную на поиск трупов – посмотреть, нет ли под развалинами и головешками трупов.

– И что оказалось?

– Ничего. Но мы сделали перерыв, чтобы собачий нос получил передышку. Проводник собаки говорит, что это нужно делать, потому что на пожарище слишком сильные запахи.

– Ближе к делу не можешь?

– Так вот, собаку отвели от склада и выпустили побегать. Пес навел на труп метрах в семидесяти пяти, в лесу за складом. Мы раскопали это место. Десять минут назад отрыли ногу в мужском ботинке. Останки залегали не слишком глубоко.

– Вот черт. Еркер, ты должен…

– Знаю. Я уже взял на себя руководство по деятельности на месте находки и прекратил дальнейшие раскопки. Мне нужны здесь представители судебной медицины и техники, прежде чем мы продолжим.

– Отлично работаешь, Еркер.

– Но это еще не все. Пять минут назад пес опять подал знак, метрах в восьмидесяти от первого места.

Лисбет сварила кофе на плите Бьюрмана, съела еще одно яблоко и просидела два часа за тщательным, постраничным изучением материалов, собранных Бьюрманом о ней. Они не могли не произвести впечатление. Он вложил уйму труда в поставленную задачу – систематизировать всю информацию о Лисбет Саландер. Это стало его страстным хобби. Он отыскал материал, о существовании которого даже она понятия не имела.

Дневник Хольгера Пальмгрена Лисбет читала со смешанными чувствами. Это были две тетрадки в черных переплетах. Он начал делать записи, когда ей было пятнадцать лет и она сбежала от своей второй приемной семьи, пожилой пары из Сигтуны. Муж по профессии был социолог, а жена – детская писательница. Лисбет прожила у них двенадцать дней и сразу почувствовала, что они страшно гордятся тем вкладом на благо общество, которое внесли, сжалившись над ней, и что ожидают от нее знаков благодарности. Лисбет решила, что с нее хватит, услышав, как ее непрошеная приемная мамаша громко хвастается перед соседкой и произносит тираду о том, как важно, чтобы кто-нибудь брал на себя заботу о трудных подростках. «Я вам не полигон для работы на благо общества», – хотелось ей крикнуть каждый раз, когда ее приемная мать показывала ее знакомым. На двенадцатый день Лисбет украла сто крон из денег на питание и уехала на автобусе в Уппландс-Весбю, а там пересела на электричку в Стокгольм. Шесть недель спустя полиция нашла ее в Ханинге, у шестидесятилетнего дядечки.

У него было вполне куда ни шло: пища и крыша над головой. И за это он не требовал слишком много – просто любил подглядывать, когда она раздевалась, но никогда к ней не приставал. Лисбет догадывалась, что он подходил под определение «педофил», но с его стороны не было никаких поползновений. Это был замкнутый и некоммуникабельный человек. Позднее, вспоминая о нем, Лисбет испытывала к нему что-то вроде родственных чувств – оба изведали, каково в жизни приходится отщепенцам.