Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон (2015)

Наконец кто-то из соседей приметил ее и сообщил в полицию. Работница социальной службы потратила немало сил, пытаясь уговорить Лисбет подать на него заявление, обвиняя в сексуальных домогательствах. Лисбет же категорически отрицала за ним что-либо подобное. К тому же ей уже пятнадцать лет, и по закону она сексуально самостоятельна. «К черту вас всех», – думала она. Тут появился Хольгер Пальмгрен и забрал ее под расписку. Похоже, опекун начал записи о ней в дневнике, пытаясь навести порядок в своих собственных сомнениях. Первые размышления были изложены в декабре 1993 года.

Л. все больше и больше кажется мне самым непокладистым подростком из всех, с кем я имел дело. Проблема в том, правильно ли я делаю, противясь ее возвращению в больницу Святого Стефана. В течение трех месяцев она отвергла две приемные семьи и подвергает себя очевидному риску во время побегов. Мне нужно поскорее решить, не следует ли мне отказаться от этого поручения и потребовать ее передачи в руки настоящих специалистов. Не знаю, как поступить правильно. Сегодня у меня был с ней серьезный разговор.

Лисбет помнила каждое слово во время этого разговора. Дело было накануне сочельника. Хольгер Пальмгрен забрал ее к себе домой и поселил в комнате для гостей. На ужин он приготовил спагетти с мясным соусом, а потом, усадив ее на диване в гостиной, сел в кресло напротив. У Лисбет мелькнула мысль, уж не хочет ли Пальмгрен посмотреть на нее голую, но дело было совсем не в этом – он начал говорить с ней, как со взрослой.

Говорил он, наверное, не меньше двух часов, она же почти все время молчала. Пальмгрен объяснил ей, как обстоят дела. Ей нужно выбирать между возвращением в больницу Святого Стефана и жизнью в приемной семье. Он пообещал, что постарается найти ей по возможности подходящую семью, а от нее потребовал, чтобы она доверилась его выбору. Он принял решение оставить ее у себя на Рождество, чтобы у нее было время подумать о будущем. Выбор целиком и полностью остается за ней, но самое позднее послезавтра он хочет получить от нее определенный ответ. Она должна дать обещание связаться с ним, а не пускаться наутек, если у нее будут проблемы. Затем он отвел ее к кровати, а сам, похоже, сел вносить первые записи в свой дневник, посвященный Лисбет Саландер.

Угроза снова оказаться в больнице Святого Стефана напугала ее больше, чем мог подумать Хольгер Пальмгрен. Рождество прошло хуже некуда. Она подозрительно следила за каждым шагом Пальмгрена. На следующей день после Рождества он даже не начинал приставать к ней и не проявлял желания подсматривать. И даже хуже того: пришел в ярость, когда она, провоцируя его, прошлась голой из комнаты, где спала, в ванную. Он с грохотом захлопнул за ней дверь ванной. Наконец Лисбет дала ему требуемое обещание. Свое слово она сдержала. Ну, более или менее.

Каждая встреча с ней методически фиксировалась Пальмгреном в журнале. Иногда он записывал две-три строчки, иногда заполнял несколько страниц своими размышлениями. Местами она просто поражалась. Пальмгрен был проницательнее, чем она подозревала, и иногда комментировал мелкие детали в связи с ее попытками обмануть его, которые он видел насквозь.

Следующим Лисбет открыла полицейское расследование 1991 года.

Постепенно все части головоломки вставали на свои места. Казалось, земля уходит у нее из-под ног.

Она прочла судебно-медицинское заключение, подписанное неким доктором Еспером Х. Лидерманом, часто ссылавшимся на доктора Петера Телеборьяна. Лидермановская писанина стала козырной картой прокурора, пытавшегося принудительно поместить ее в психбольницу, когда обсуждалась ее ситуация в восемнадцать лет.