Девушка с плеером - Валентина Назарова (2019)

Ни за что не угадаешь, где я. Хотя угадаешь — у меня включено гео. Я сижу на траве на парковке у Бронзовых ворот на фестивале Гластонбери и пребываю в легком отчаянии. Хочешь знать, как я здесь оказалась? Ты даже представить себе не можешь. Я думала, все закончилось. Но нет, нá тебе, еще один перевертыш. Но я опять веду себя как королева спойлеров.

Где‐то в пять утра в ночь с пятницы на субботу я вдруг поняла, что мне необходимо быть на фестивале. Я должна была кое‐что сказать Марку — лично и срочно. И это не имело отношения к тебе и твоей смерти. Но его телефон все слал и слал меня в голосовую почту.

Я поискала информацию о билетах — оказалось, их раскупили подчистую еще в октябре! Можешь себе представить?! Люди готовы платить по двести с лишним фунтов и планировать свою жизнь за восемь месяцев, даже не зная, кто там будет играть! И, чисто для справки, фунт стоит сто рублей. Ты пропустила две волны экономического кризиса, оставившие мир в руинах.

Вообще пора завязывать писать тебе: с тех пор как я узнала, что ты умерла, послания больше напоминают лирический дневник. Клянусь, я завяжу. Но только не сегодня. Сегодня мне нужна ты. К тому же, если со мной что‐нибудь случится, эти записи, возможно, найдут.

В конце концов я набрела на любопытную ссылку в комментариях к одному из постов про несправедливость политики продажи билетов на Гласто. Я написала личное сообщение человеку, который утверждал, что знает парня, который знает парня, который может помочь. После недолгих уговоров он признался, что работает в музыкальной индустрии и готов внести меня в список за символические сто фунтов. Я спросила у него, каковы гарантии, и он скинул мне ссылку на свою страницу в фейсбуке. У него был весьма внушительный список друзей, не говоря уже о фотографиях, где его отметили. Почувствовав мои сомнения, он в качестве решающего аргумента скинул селфи из бэкстейдж-зоны с каким‐то добродушным бородатым дедушкой. Не знаю, что он хотел этим сказать. Скрепя сердце я перевела ему деньги и взяла билет на поезд до станции «Касл-Керри».

Вокзал Ватерлоо кишел группами молодых людей в резиновых сапогах с рюкзаками за плечами и ящиками сидра в руках. Несмотря на то, что шел уже второй день фестиваля, еще не всем посетителям удалось добраться до него. В вагоне я едва нашла себе место, примостившись в проходе рядом с группой девочек, наряженных в венки из ромашек и розовые веллингтоны.

На станции «Касл-Керри» я села в огромный автобус, который отвез меня и других прибывших к Бронзовым воротам.

Небо прояснилось, и сквозь сизые тучи на зеленые луга струились длинные теплые лучи вечернего солнца, широкие и плоские, как горки на детской площадке. Ехать было недалеко.

Я все ждала, когда же увижу фестиваль с его шатрами, огнями, музыкой и смехом, но правда заключалась в том, что он был настолько огромным, что целиком площадку можно увидеть только сверху, если лететь над ней. Первым делом я увидела парковку. Все на свете начинается с парковки. На этой было очень паршиво с местами.

У ворот я ожидала увидеть очередь длиной в квартал, но народу оказалось совсем немного. Я двинула по устланной спрессованной соломой дорожке вдоль бесконечных рядов припаркованных машин в сторону ворот. Хотя на Гласто меня ждало серьезное дело, я предвкушала фестиваль с радостным нетерпением. Из поезда я позвонила Лоре. Она сказала, что я могу спать в ее палатке, а резиновые сапоги и спальный мешок купить можно прямо на месте.

Наконец подошла моя очередь. Я приблизилась к проходу, который перегораживали двое стюардов в оранжевых жилетах с бейджами и рациями. Позади них вдоль линии ворот вальяжно прогуливались двое конных полицейских cо связкой разноцветных бус на шее.

Я представилась и назвала имя человека, чьим гостем являюсь. Стюарды переглянулись.

— Какая‐то проблема? — спросила я.