Попасть - не напасть - Галина Гончарова (2020)

Я и сама толком не понимаю, что делаю. Но вот же солярные знаки, коловрат, вот они! На дальней от меня стене…

И от них явственно идет слабое сияние.

Защита?

А, все равно другого выхода нет! Что бы ни было, все польза будет!

И я, видя, как вспыхивает черное облако вокруг выбранной Милонегом девицы, бью всей своей силой по символу солнца.

Камень — моя стихия, ему легко принять мою силу, легко провести ее…

Девица в зеленом вспухает чернотой, рассыпается, на ее месте остается нечто вроде громадной черной воронки, в которую затягивает людей, перемалывая в прах, Милонег куда-то удрал, скотина, а воронка затянула уже человек пять, с каждым проглоченным делаясь только сильнее, отшатывается цесаревич, но я понимаю, что ему уже не уйти, никому не уйти…

Хотя бы несколько минут выиграю.

Я падаю на колени, наплевав на крики, прикладываю ладони к полу.

— Волна!!!

Вы когда-нибудь встряхивали коврик?

Вот, нечто подобное я и проделываю. И никаких сил для этого почти не требуется. Древняя защита наконец-то приходит в себя, начинает работать… стены сами помогают мне.

Полы вздыбливаются, люди летят в разные стороны, а воронка… она ведь тоже может смещаться.

Она отлетает к дальней стене, почти к знаку солнца.

И то — вспыхивает.

Золотым, прекрасным огнем, заливающим залу.

Плюс сталкивается с минусом и происходит — взрыв!

Последнее, что я вижу — кусок кирпича, летящий в голову мачехи. А потом меня накрывает волна слабости, бросая навзничь.

Темнота.

А жить так хотелось…

Глава 5. Дежа вю

Рядом со мной о чем-то разговаривают. Первое желание — открыть глаза. Второе — полежать и послушать.

Вверх одерживает благоразумие — и я прислушиваюсь.

— …. Жертвы!

— Да, Бог хранит цесаревича. Чудом уцелел…

— А человек тридцать погибло.

— И раненых — вся лечебница.

— Говорят, завтра здесь будет его величество, лично…

— То-то вся лечебница на ушах стоит…

Голоса стихают, отдаляются…

Я открываю глаза.

Палата. На четырех человек. Четыре кровати, на двух лежат незнакомые мне женщины. Но явно из высшего общества.

Не бывает у служанок ни таких ногтей, ни такой кожи…

Одна кровать свободна, но надолго ли?

Одежда?

Моей одежды нет. Я оглядываю больничную рубашку, потом снимаю со спинки стула халат. Подхожу к окну и выглядываю наружу.

И кто б сомневался?

Бывали мы на этом вашем Марсе, бывали. То есть в этой больнице. На улице явно ночь, фонари горят, тишина и покой. Ну, относительные. Больничные.

Кто мне может рассказать, что здесь происходит? И чем вообще кончилась моя эскапада?

Ну, цесаревич явно жив. Не факт, что здоров, но хотя бы выжил, уже польза. А тридцать человек погибло…

Вспоминаем родной мир?

У нас хоть как-то организуют службы спасения, но у нас есть опыт. А здесь?

Часто ли здесь устраиваются теракты?

Подозреваю, что всех пострадавших просто свезли в больницу, не особо разбираясь. И завертелась карусель.

Сортировка, оказание первой, второй, десятой помощи…

Поэтому до меня руки и не дошли. Мне-то помощь особо и не требуется. Жива, здорова, а что в обмороке… тут, небось, и пострашнее есть случаи.

А когда дойдут? Что со мной сделают?

А мысли-то нерадостные вырисовываются…

Благодарность власть имущих? Не верю я в нее, от слова совсем и никак. Не видела, вот и не верю. Скорее, будет осуществляться другой вариант. К примеру, благодарность получит мой отец. А я получу… а ничего я не получу. Помолвка с Демидовым — и вперед.

А если упомяну про Милонега…

Ага, это будет не песец. Это будет конец.

Первый же допрос — и меня расколют до самой попы. Это ротмистр ко мне хорошо отнесся, а так-то… кто со мной миндальничать будет?