Попасть - не напасть - Галина Гончарова (2020)

— Вам туда нельзя, Мария.

— Почему?

— Из-за моих коллег. И — у вас нет документов.

Я вздохнула.

— Да уж. Но я попробую решить эту проблему.

Я пока плохо представляла, как именно, но… кто знает?

Что у нас — в моргах неопознанных трупов не бывает? И нельзя найти тех, кто документами торгует?

— Я бы помог, но это нужно несколько дней, — развел руками Андрей Васильевич.

— Вы уже помогли мне больше, чем родной отец.

Ответом мне стала грустная улыбка.

— Идемте, Мария.

Несколько поездов, я такие только в старых фильмах видела. Еще в черно-белых…

Только эти еще более древние, немного непривычной формы…

Хорошо хоть не дилижансы. И на том спасибо…

По какому признаку Андрей Васильевич выбрал тот самый поезд — я не знаю. И проводника — тоже. Но его взгляд упал на продувного мужчину лет сорока, полненького, с округлым пузиком, и между ними завязался оживленный разговор.

Я в нем понимала, в лучшем случае, одно слово из трех. Прислушивалась, но…

Жаргон какой-то?

Да, наверное.

* * *

Мужчины разговаривали, я поглядывала по сторонам.

Вагоны, вагоны…

Люди садятся в вагоны, люди провожают друг друга…

Последние вагоны явно с каким-то грузом, это понятно даже мне. Они закрытые, при них охрана… это хорошо. Спокойнее ехать будет.

Наконец мужчины договорились, и Андрей Васильевич протянул проводнику несколько купюр. Я шагнула вперед, но наткнулась на предупреждающий взгляд.

И — смолчала.

— Мы сейчас попрощаемся, и я девушку сам посажу в купе. А ты по приезде мне ответишь, как довез, понял?

Проводник закивал.

Андрей Васильевич положил руки мне на плечи.

— Будьте счастливы, Мария.

И я не удержалась.

Ткнулась лицом ему в плечо, слезы сами побежали…

Я сильная?

Нет.

Здесь и сейчас, рядом с этим мужчиной, я понимаю, что такое настоящая сила. Когда человек идет и делает то, что должен. Вопреки любым обстоятельствам, вопреки самой смерти.

Почему таких мужчин мало?

Теплая рука гладит меня по волосам.

— Машенька… не плачь, родная. Все будет хорошо, обещаю. Ты еще молодая, ты будешь жить долго и счастливо, и за себя, и за нас с Алиной…

Слезы потекли еще сильнее.

Усилием воли я загнала их поглубже, шмыгнула носом. Может, и не аристократически, но платка-то у меня нет!

— Прощайте, Андрей Васильевич.

— Прощайте, Мария.

Слова пусты. За нас сейчас говорят наши глаза.

Доля секунды, не больше, а потом мы отводим взгляды. Слишком многое мы поняли друг о друге.

— Отец…

— Дитя мое…

Ни сказано ни слова. Но слова повисают в воздухе.

Как можно стать такими родным за несколько встреч? А вот можно. Только если сказать все это, я и уехать-то не смогу. Никак не смогу…

Я порывисто обнимаю мужчину и крепко целую в щеку.

И получаю в ответ отеческий поцелуй в лоб. Андрей Васильевич крестит меня.

— Храни тебя Господь, дитя мое…

* * *

Купе оказывается вполне комфортным.

Два диванчика, никаких верхних полок. Оно рассчитано на двоих людей, не больше.

Есть места для багажа, но мне они не нужны. Все равно ничего у меня нет…

Андрей Васильевич стоит на перроне до последнего. Я смотрю в окно, он смотрит на меня, машет рукой, когда поезд тронулся…

Раздеваться я начинаю только когда фигура ротмистра скрывается из вида. И в кармане халата…

Как он умудрился?

Когда?

Небольшой кошелек черной кожи. Портмоне.

Открываю его.

Несколько крупных купюр, горсть мелочи, записка, нацарапанная наспех, карандашом на уголке газеты. Медленно читаю.

— Храни тебя Господь, дитя мое…

И не откажешься.

Эх, Андрей Васильевич…

За окном мелькают дома, деревья….

Стук в дверь заставляет меня завернуться в плащ. Проводник чуть смущается.

— Госпожа…

— Да?