Попасть - не напасть - Галина Гончарова (2020)

Я шагнула вперед. И видит Бог, я бы ее сейчас прибила, но мозгов хватило у Анны, что-то она на моем лице прочитала. Передернулась — и выскочила за дверь, едва не снеся Ваню с дровами.

— Ну, ты ломишь, сестренка!

Голос был явно восхищенным. Сколько он видел?

— Ты почему за лекарем не послал? Я двадцать рублей в месяц переводила, неужели на эти деньги нельзя прожить и сколько-то отложить? Ты понимаешь, что у мальчишки или растяжение или перелом, он без ноги остаться может?

— Двадцать? — уловил только одно Иван. — А мать говорила, десять…

— Грррррр, — ответила я.

Если эта жирная вша говорила детям про десятку, то половина оставалась ей. И на что она потрачена? Или отложена?

Если отложена, тогда хоть понятно, на черный день. Но куда ж хуже, твой сын без ноги может остаться? С этим не шутят!

Но если нет…

Ну, твою мать!

Других слов у меня не осталось.

* * *

— Почему — без ноги, — пискнул Петруша с печки.

Я обернулась и погладила его по голове.

— Успокойся. Я здесь, так что все будет в порядке. Обещаю. А почему… в ноге есть косточки, мышцы, связки. Вот, если их повредить, они будут воспаляться и болеть. А если их не лечить, то они могут зажить неправильно. И ходить тебе будет трудно. Мы ведь этого не хотим?

— Н-нет…

— Поэтому матушка сейчас приведет доктора, он тебя осмотрит, и все будет хорошо. Понял?

— Да. Но это дорого…

— Дороже здоровья ничего нет, — отрезала я. — Будем здоровы, и денег заработаем. А не будем… и тогда точно все. — и вспомнила еще кое-что. — Ваня, а где Аришка?

— Сам бы знать хотел. С утра сказал ей приглядеть за мелким, сам-то он едва до поганого ведра добирался…

— И ее нет?

— Нет…

— А ведь поздно уже.

— Да, что с ней будет?

С четырнадцатилетней девчонкой?

Да что угодно!

Вслух я этого не произнесла, но что-то Ваня на моем лице прочел, потому что вздохнул.

— Маш… ты ее пять лет не видела. Ты изменилась, она тоже. Уж ты поверь…

— Увижу — поверю, — отозвалась я. — Печь топи, давай… где в этом свинюшнике посуда?

— В лохани… Петь, Аринка и посуду не отскребла с утра?

— Нет… она рано ушла, вскоре после тебя.

Ваня выразился непечатно.

Я плюнула и направилась на поиски тряпки.

* * *

Что я могу сказать?

Анну Батьковну… кажется, Николаевну, пора было убивать. Цинично и жестоко.

Грязным было — все. Вот так — ВСЕ.

Ведра, тряпки, посуда, стол, стены, пол, окна…

Потолок — и тот был в паутине. Справиться с этим за один день? Нереально. Только если ты — грязеуборочный комбайн с шестнадцатью манипуляторами и вечным зарядом. И то — спалишься.

Мне оставалось только скрипеть зубами и материться. Иван с каждым услышанным оборотом смотрел на меня все более уважительно. А уж когда я крысу увидела…

Не угадали.

Отродясь не визжала, и визжать не буду. В гадкую тварь я запустила, чем под руку подвернулось, каким-то старым сапогом, но большой боцманский загиб таки вспомнила.

И отправила Ваню за водой.

Четырех ведер хватило, чтобы оттереть стол и часть посуды. И я занялась готовкой.

На скорую руку покромсала курицу, отделяя мясо от костей, кое-как обжарила на сковородке, потом на той же сковородке обжарила морковь и лук, благо, режутся они быстро, а жарятся еще быстрее, сложила в большой горшок курицу, засыпала пассированными овощами, высыпала несколько стаканов пшена, залила подсоленной водой и поставила в печь, томиться. А Пете пока сунула погрызть кусок хлеба с сыром и большую морковку.

Мальчишка явно повеселел.

М-да.

А насколько он свой словарный запас пополнил… дура ты, Маруська, научатся от тебя дети…

Ладно. Исправлюсь.

И я пошла по дому, пока ужин не готов.

Изначально тут было четыре комнаты.

Кухня, она же столовая и надо полагать, гостиная.