Бабочка - Марина Эльденберт (2019)

Подобие снисходительности полностью исчезло с лица Диггхарда К’ярда, черты заострились, губы сжались в тонкую нитку, а ноздри гневно раздулись.

— Видимо, ты еще недостаточно благоразумен, Лайтнер, чтобы принимать правильные решения.

— Чтобы поступать так, как того хочешь ты, — перебил его я. — Ты это хотел сказать?

— Я забочусь о твоем будущем, — процедил отец. — И о нашей семье.

Ага! О семье, как же. Я резко поднялся, не желая дальше участвовать в этом фарсе, и бросил:

— Позаботься лучше о себе.

Но не успел сделать и шага — в меня ударило силой, и рефлекторно я выставил щит. Его снесло почти сразу, как хлипкую лодку из древности ураганом. В голове будто что-то взорвалось, все тело от макушки до пят прошило нестерпимой болью. Нестерпимой и бесконечной, заставляющей рычать и царапать пол с одной только мыслью — чтобы все это прекратилось. Волны боли накатывали вновь и вновь, стирая грань между реальностью и агонией. Пока все так же резко не закончилось.

Я очнулся на полу отцовского кабинета и чувствовал себя так, будто мои внутренности пытались вывернуть наизнанку. В груди горело, по спине струился пот, в висках громыхал пульс, а во рту чувствовался железный привкус крови: наверное, прокусил щеку изнутри, когда пытался не заорать от отцовской демонстрации силы и безграничной власти. Едх! Мне хотелось верить, что я продержался хотя бы минуту, но особой надежды на это не было. Отец показал, что все мои щиты ничто перед его мощью. Показал и доказал. Едхов сын!

Напряжение, сковывающее тело, не отпустило меня, даже когда я поднялся и посмотрел отцу в глаза.

— Я не желаю, чтобы тебя видели рядом со всяким сбродом. Ни с той девчонкой, ни с кем-либо ей подобным. Не заставляй меня идти на крайние меры. Все понятно?

Я вылетел из кабинета, хотя после такой атаки по-прежнему чувствовал себя будто после «Верхней петли» — самого жуткого аттракциона, на котором прокатился в детстве. Меня качало, ужин просился наружу. Так же паршиво и муторно было на душе. Хотелось врезать по стене, пустить импульс, чтобы расколошматить ближайший уродливый доспех, а заодно с ним развалить весь дом. Едх! Едх-едх-едх! Окружение ему мое не угодило. А с каким пафосом он заявил, что все обо мне знает!

— Ты ничего обо мне не знаешь! — прошипел я, широким шагом возвращаясь в свою комнату лишь для того, чтобы забрать тапет и ключи от эйрлата.

Ярость все еще бурлила во мне, когда я запрыгнул в машину, чтобы спустя полчаса оказаться у океана. Даже сейчас мне хотелось разрушить дорогу, по которой я сюда добрался, или вон ту скалу. Ударить по камню всей мощью силы и наблюдать, как рыболовной сетью расходятся трещины.

Несмотря на позднее время, в лачуге Зорда горел тусклый свет. Моему появлению он не удивился, по его лицу всегда сложно сказать, что этот парень испытывает. Я плачу немалые деньги, он выдает необходимое снаряжение. Без лишних слов, на остальное плевать. Большинство людей так и относятся к въерхам — стараются угодить. По крайней мере, из тех, что я видел. Мы не друзья, но я не отношу к сброду человека, который помогает мне.

Океан опасен. Ночью вдвойне, потому что течения гораздо более сильные. Он убийственно опасен. Особенно для въерхов. Потому что в воде мы не можем использовать собственную силу, подпитываемую лишь сушей. В море любой въерх с человеком на равных. Окунувшись практически в ледяную воду (гидрокостюм от холода почти не спасал), я даже не мог пустить по телу импульс, чтобы согреться. Пришлось разогреваться большими гребками, направляясь в сторону мыса. Туда, где волны в разы сильнее.