Уголек в пепле - Саба Тахир (2016)

Старая женщина потрясла головой, положила чеснок на стол и с таким остервенением принялась рубить его, что нетрудно было догадаться, в каком она гневе. Я не поняла, что такого ужасного я сделала, но она явно не собиралась мне объяснять. Я вздохнула и вышла из кухни, думая, что придется спросить у кого-нибудь другого о Спиро Телумане.

– Он – кузнец, – услышала я тихий голос. Кухонная служанка выскользнула следом за мной во двор. Она оглянулась через плечо, беспокоясь, что Кухарка ее услышит. – Ты найдешь его в Оружейном квартале, иди вдоль реки.

Она быстро повернулась, собираясь уйти, и это меня подтолкнуло заговорить с ней. Вот уже десять дней я не общалась с нормальным человеком. Все мои слова сводились лишь к «Да, сэр» и «Нет, сэр».

– Я – Лайя.

Кухонная служанка замерла.

– Лайя, – повторила она и затем обронила. – Я… я Иззи.

Впервые со дня облавы я улыбнулась. Я почти забыла свое имя. Иззи подняла голову, посмотрев в сторону комнаты Коменданта.

– Комендант хочет, чтобы ты завела друзей, чтобы она могла использовать их против тебя, – прошептала она. – Поэтому Кухарка и огорчилась.

Я покачала головой, не понимая.

– Так она нас контролирует, – Иззи показала пальцем на повязку на глазу. – Поэтому Кухарка делает все, что она скажет. Поэтому каждый раб в Блэклифе делает все, что она скажет. Если ты провинишься, она может наказать за это не тебя, а людей, которые тебе дороги.

Иззи говорила так тихо, что мне пришлось наклониться, чтобы услышать ее.

– Если… если ты хочешь иметь друзей, убедись, что она об этом не знает. Убедись, что это тайна.

Девушка вернулась на кухню, юркая, как кошка в ночи.

Я отправилась в курьерскую контору, но слова Иззи никак не выходили из головы. Если Комендант настолько больна, что использует дружбу рабов против них, тогда не удивительно, что Иззи и Кухарка держатся отстраненно. Это так Иззи потеряла свой глаз? Это так Кухарка заработала свои шрамы?

Настолько жестко Комендант меня пока еще не наказывала. Но это лишь вопрос времени.

Вдруг показалось, что письмо Императору в моем кармане стало тяжелее, и я прижала его рукой. Осмелюсь ли я? Чем скорее я добуду информацию, тем быстрее Ополчение сможет спасти Дарина и тем раньше я смогу покинуть Блэклиф. Всю дорогу до школьных ворот я спорила сама с собой.

Когда я подошла к воротам, стражники, облаченные в кожу, едва на меня взглянули, хотя обычно они с удовольствием мучают рабов. Но сейчас они пристально следили за двумя всадниками, мчавшимися к школе. Я воспользовалась тем, что они отвлеклись, и тихо проскользнула мимо.

Несмотря на раннее утро, над пустыней уже растеклась жара, и я изнемогала в своем плаще. Каждый раз, когда я его надевала, невольно вспоминался Претендент Витуриус и тот беззастенчивый огонь, что вспыхнул в нем, когда он впервые повернулся ко мне. Вспоминался его запах, когда Витуриус подошел ближе, запах чистоты и мужественности. Вспоминались его слова, сказанные почти задумчиво. Могу я дать тебе совет?

Не знаю, каким я ожидала увидеть сына Коменданта. Наверное, каким-нибудь вроде Маркуса Фаррара, который оставил на мне ошейник из синяков, что болели несколько дней? Или таким, как Элен Аквилла, которая разговаривала со мной так, будто я – грязь под ее ногами?

По крайней мере, я думала, что он выглядит как его мать – светловолосый, болезненно бледный и холодный насквозь. Но он черноволосый и смуглый, и хотя его глаза такие же светло-серые, как у Коменданта, в них нет и тени леденящего бесстрастия, присущего маскам. Наоборот! Когда мы встретились взглядами, в тот волнующий момент я увидела под тенью маски рвущуюся наружу жизнь. Я увидела огонь и желание, и сердце забилось быстрее.

А его маска… Так странно, что она не слилась с его лицом. Это признак слабости? Но этого не может быть, я слышала, что он – лучший солдат Блэклифа.