Хрустальный дом - Екатерина Оленева (2016)

Он попятился от меня с ужасом в глазах, мотая головой из стороны в сторону.

Схватив его за грудки, стянув воротом шею, я яростно зашипел ему в лицо:

— Я не знаю, кто твоя сестра — дура или шлюха? Возможно, и то, и другое вместе. Но знаю одно — она этого не стоит!

Он по-прежнему трясся в моих руках, как осенний лист на ветру:

— Не… не надо! Не убивай…

Я с отвращением разжал пальцы:

— Убирайся.

Амара продолжала стоять посредине улицы, хлопая густо подведёнными глазами. Я с тревогой подумал о том, что случайная пуля в перестрелке только чудом не попала её хорошенькую, но совершенно безмозглую головку.

— Этого ты хотела? — рявкнул я на неё.

Подъехал полицейский наряд. На разговоры с ними у меня не оставалось сил. Боль и кровопотеря сделали своё дело. Но главное — беседовать не было желания.

— Эй, парень, ты куда? — схватил меня за руку один из стражей закона.

От усилия, которой пришлось сделать для внушения, из носа закапала кровь, но спустя мгновение сержант моргнул, выпуская мой рукав.

— Какого черта ты его отпустил? — кивнул ему напарник.

— Кого?

— Да того смазливого красавчика?

— Какого красавчика?

Напарник тоже моргнул и начисто забыл о моём существовании.

Кое-как я вполз в машину. Кое-как закрыл за собой дверь.

Нужно было побыстрей убраться со стоянки, пока кому-нибудь снова не пришло в голову заинтересоваться моей персоной.

Чувствовал я себя отвратительно.

Совесть терзала так, будто я собственноручно пристрелил этих юнцов. И это было глупо, потому что был тот редчайший случай, когда моей вины не было никакой.

Стараясь вести машину плавно, без рывков, я направился в сторону отеля.

Штук девять пуль засели у меня в теле. Одни раны щипали, другие — зудели, в третьих чувствовалась ломота.

В глазах то темнело, то двоилось. Голова кружилась.

Пальто было безнадёжно испорченным. Одно хорошо — хоть тёмное. Для того, чтобы заметить, что на нём не следы грязи, а кровь, нужно хорошенько присматриваться.

Боль не унималась.

Создавалось впечатление, будто каждая мышца, каждый сосуд содрогаются от напряжения и голода.

За ужином я едва сдерживался, чтобы не сорваться и не накричать на моих красавиц, ни в коей мере не заслуживших резкого слова. Раздражало буквально всё: свет — слишком резкий, звуки — громкие, официанты неуклюжие, скатерть на столе — полная безвкусица.

Уже не говоря о том, что есть я не мог, а всё равно приходилось, что только увеличивало недомогание.

— С тобой всё в порядке?

Тревожно спросила Катрин, когда мы вышли из лифта, поднявшись на свой этаж.

— Нет.

Лгать не хотелось. Не любитель.

— Что случилось?

— Так. Кое с кем не поладил. Пустяки.

— Пустяки?

— Да, пустяки!

Я ответил резче, чем хотел. А она, как всегда, всё воспринимала болезненно и остро. Катрин именно такая.

— Извини, я немного не в себе, на взводе. Отдохну — всё пройдёт.

— Спокойной ночи.

— И тебе, — ответил я.

А на душе было мутно и гадко.

Бог свидетеля, я не планировал возвращаться в Асторию. Но обстоятельства складывались так, что этого трудно избежать. Мне нужна была кровь — кровь Элленджайтов.

И только в одном месте, у одного человека я мог её получить.

***

Осенью ночь наступает рано.

Не было и десяти, но она давно успела опуститься на город, залив улицы, дороги и скверы темнотой, которую редкие фонари скорее подчёркивали, чем разгоняли.

Я жадно втягивал в себя ледяной воздух, стараясь хоть как-то охладить кровь — она, казалась, превратилась в лаву и выжигала внутренности.