Женщина в клетке - Юсси Адлер-Ольсен (2012)

Чувствуя, как Ассад топчется у него за спиной, Карл набрал на клавиатуре номер, испытывая чувства мальчика, разворачивающего пакет с рождественским подарком. Момент установления личности преступника — это самое радостное событие в жизни полицейского.

И вот — новое разочарование!

— Что это значит? — спросил Ассад, указывая на экран.

Карл бросил мышку и уставился в потолок:

— Это значит, что персональный номер не найден. Попросту говоря, во всем Датском королевстве нет лица с таким номером.

— А ты все правильно написал? В факсе все так?

Карл сверил. Да, номер тот же самый.

— Наверное, это неправильный номер.

Ценное замечание!

— Может быть, тут кто-то подправил. — Ассад взял из руки Карла листок и, наморщив лоб, стал вглядываться в номер. — Посмотри! Мне кажется, что одна или две цифры тут были подправлены. Что ты скажешь? Похоже, бумага тут и тут поцарапана? — Он ткнул пальцем в две цифры из последних четырех.

Разглядеть это было трудно, но на копии, присланной по факсу, над этими двумя машинописными цифрами действительно проступала легкая тень.

— Если даже переправлены только две эти цифры, Ассад, с ними уже возникают сотни разных комбинаций.

— Ну и что? Фру Сёренсен напечатает эти номера за какие-то полчаса, если отправить ей это с букетом.

Поразительно, как он втерся в доверие к этой гордячке!

— Ассад, тут возможны еще и другие варианты. Если можно переправить две цифры, то можно изменить и все десять. Надо запросить из «Годхавна» оригинал и исследовать его более тщательно, прежде чем браться за подсчет вариантов.

Не откладывая, Карл сразу позвонил в «Годхавн» и попросил прислать в полицейскую префектуру этот документ с курьерской почтой. Они ответили отказом: их ведомство не согласно расставаться с оригиналами документов.

Тогда Карл объяснил, почему это так важно:

— Судя по всему, вы на протяжении ряда лет хранили у себя поддельный документ.

Такие инсинуации у них не прошли.

— Я так не думаю. Мы бы это обнаружили при подаче сведений в органы управления для получения выплат, — гласил самоуверенный ответ.

— Хорошо, но что, если документ был подделан гораздо позднее, когда клиент давно уже уехал от вас? Кто бы это тогда мог обнаружить, с учетом того, что новый персональный номер появился в ваших учетных карточках лет через пятнадцать после отъезда Атомоса.

— И все же, боюсь, мы не можем выдать этот документ.

— О'кей. Тогда нам придется действовать правовым путем. По-моему, с вашей стороны не очень любезно отказывать нам в помощи. Примите во внимание, что речь, возможно, идет о расследовании убийства.

То ли это последнее соображение наконец возымело действие, то ли опасение получить судебное постановление, как и рассчитывал Карл. Нет, апеллировать к себялюбию человека гораздо более эффективно. Кому же захочется, чтобы на него навесили неприятные ярлыки? Во всяком случае, не чиновникам! Выражение «не очень любезно» было настолько смягченным, что действовало очень сильно. Это была та «тирания тихого слова», о которой любил говорить один из его преподавателей в школе полиции.

— Сначала вам придется направить нам письмо с просьбой прислать оригинал, — сказана канцелярская работница.

Итак, цель достигнута.

— Так как же по-настоящему звали мальчика Атомоса? А мы знаем, за что ему дали это прозвище? — спросил Ассад позже.

— Говорят, Ларс Хенрик Йенсен.

— Ларс Хенрик. Необычное имя. Наверное, не много людей носят такое.

«На родине Ассада, наверное, не много», — подумал Карл, ожидая очередного острого замечания.

Ассад задумался, и на лице у него было какое-то новое, непривычное выражение. На секунду он вдруг превратился в совершенно другого человека. В каком-то смысле они с Карлом как бы сравнялись.

— О чем ты думаешь? — спросил Карл.