Женщина в клетке - Юсси Адлер-Ольсен (2012)

Это была превосходная фотография Даниэля Хейла, отсканированная из полученной брошюры. Стройный светловолосый мужчина, явно высокого роста, загорелый и хорошо одетый, как было отмечено в столовой Риксдага, не производил впечатления отъявленного педика. Возможно, у него были и другие наклонности. «Он мог заинтересоваться и женщиной», — подумал Карл и представил себе этого человека — раздавленного и сгоревшего на шоссе в Каппелев.

— Да, сообщение пришло, — сказал Билле Антворскоу на другом конце провода. — Вот я открыл прикрепленный файл.

Затем последовала пауза.

— Ну и что вы хотите, чтобы я с этим сделал?

— Можете подтвердить, что здесь изображен Даниэль Хейл? Это он участвовал во встрече в Кристиансборге?

— Этот? Я никогда его раньше не видел.

26

2005 год

Когда ей исполнилось тридцать пять, в помещение снова хлынуло море света из люминесцентных ламп на потолке. Лица за стеклом исчезли.

На этот раз за армированным стеклом загорелись не все трубки.

«Однажды им придется войти, чтобы поменять лампочки, иначе в конце концов наступит вечная тьма, — подумала Мерета. — Они по-прежнему подсматривают за мной исподтишка и не захотят лишиться этой возможности. Когда-нибудь они зайдут сюда поменять трубки. Они снизят давление, ничего не сказав, и тут я их подстерегу».

В прошлый день рождения они опять увеличили давление, но ее это больше не волновало. Если она выдержала четыре атмосферы, то выдержит и пять. Она не знала предельной черты, но пока что предел не был достигнут. Как и в прошлом году, у нее несколько дней продолжались галлюцинации. Дальние участки помещения кружились перед глазами, но остальное она видела четко, пела песни, и на сердце у нее было легко. Реальность утратила значение. Только спустя несколько дней она опомнилась и ощутила шум в ушах. Сначала это были совсем слабые звуки, и она открывала рот, чтобы, насколько получится, выровнять давление, но через две недели шум в ушах стал постоянным. Это был пронзительный свист, какой бывает, когда на экране телевизора мерцает настроечная таблица. Звук стал выше, чище, но в сто раз мучительнее для нервов. «Это пройдет, Мерета. Ты привыкнешь к давлению. Просто нужно дождаться, и в одно прекрасное утро ты проснешься и поймешь, что он исчез. Это непременно пройдет, непременно пройдет», — твердила она себе, как заклинание. Но пустые заклинания всегда кончаются разочарованием. Прошло три месяца, а свист не исчез, и Мерета почувствовала, что сходит с ума от бессонницы и постоянного напоминания: она живет в камере смертника и находится во власти своих палачей. Она начала обдумывать, как ей покончить с собой.

Она давно поняла, что так или иначе для нее все кончится смертью. Выражение, которое она видела на лице женщины, не позволяло питать какую-то надежду. Колючий взгляд посылал недвусмысленный сигнал: ей отсюда не выйти, ни за что и никогда. Так лучше уж покончить с собой своими руками. Самой решить, когда это случится.

Если не считать туалетного бачка и бачка с пищей, фонарика и двух кусочков пластинки из капюшона, один из которых служил ей теперь зубочисткой, двух рулонов туалетной бумаги и одежды, которая на ней, в комнате было совершенно пусто. Кругом гладкие стены. Здесь не имелось ничего, к чему она могла бы прикрутить рукав куртки, ничего, за что могла бы подвесить свое тело и на чем бы оно держалось, пока не наступит освобождение. У нее была только одна возможность — уморить себя голодом. Отказаться от однообразной пищи и жалких глотков воды, которыми они ее снабжали. Может быть, этого они и ждут. Может быть, она для них — предмет какого-то дикого пари. Во все времена случалось, что люди забавы ради мучили своих ближних. В любом пласте человеческой истории залегал толстый слой бесчувственного отношения к людям. И к нему непрерывно добавлялись новые отложения, это она узнала на собственной шкуре. Больше она не желала терпеть.