Самая хитрая рыба - Елена Михалкова (2020)

Лето стоит сухое и жаркое. От зноя все звенит и потрескивает: стволы сосен, кузнечики, рассохшиеся доски крыльца, жучки-пожарники под корой старой липы и сама старая липа… У каждой погоды свой голос. В то лето я слушаю жару.

И песни.

Радиоузлом в поселке заведует Гриша Черняев, в которого влюблены все девчонки. У него вечно выходят споры с дачниками из-за того, что дачники любят тишину, а Гриша любит музыку.

– Молодой человек, радиоузел используется только для экстренных сообщений! – гнусавит старикашка Пешин-Устьегорский. Он не просто вредный плешивый пень, а целый народный артист СССР, хотя по его желтой физиономии с обвисшими щеками этого никогда не скажешь.

– И тот, кто с песней по жизни шагает, тот никогда и нигде и не пропадет! – поет Гриша в ответ.

Устьегорский задавил бы Черняева авторитетом, но Гриша нанес опережающий удар: в Арефьево зазвучал Рашид Бейбутов. «Я с тоскою ловил взор твой ясный, песни пел, грустя и любя», – разносится каждый день по поселку. Старушки, матери актрис, обожают Бейбутова. «Но ответа ждал я напрасно! – страдает певец. – Был другой дорогим для тебя!»

Против старушек даже народный артист Устьегорский оказался бессилен. Черняева отбили, и теперь целыми днями мы слушаем наши прекрасные песни. Изредка Гриша даже ставит Чака Берри.

– Шагай вперед, комсомольское племя, – распеваю я, маршируя по саду. – Мы покоряем пространство и время! Мы молодые хозяева земли!

Дедушка фыркает, когда слышит это: он утверждает, что «Веселые ребята» – ширпотреб.

– Масскульт! – защищает «Веселых ребят» бабушка.

– Барахло! – отрезает дед. – Анюта, спой что-нибудь приличное!

– Там вдали за рекой зажигались огни! – вывожу я. – В небе ясном заря догорала…

Дед подхватывает, и мы заканчиваем вместе:

– Сотня юных бойцов из буденновских войск на разведку в поля поскакала!

– На разведку, значит, – говорит бабушка, подбоченясь. – Сто человек! Что ж не двести, а? Хороша разведка! А тут, значит, белогвардейские цепи! Кто бы мог подумать…

– Нет у тебя понимания, Люба!..

Пока они с дедушкой спорят, я незаметно удираю.

У меня появился секрет.

Дача Лагранских стоит на небольшом возвышении; она окружена соснами, под которыми зреет синевато-черная сладкая черника. Но самое интересное – это пруд. Да не какая-то там пожарная лужа, выкопанная экскаватором! Нет, это настоящее маленькое озерцо с черной-пречерной, но чистой водой; с одной стороны оно поросло ситником, а с другой берег чистый, как на пляже у реки, только на реке трава вытоптана отдыхающими до земляных залысин, а здесь она густая и мягкая. Ходить по ней босиком – одно удовольствие.

Плавать в реке я не люблю. Что за радость бултыхаться на мелководье под хихиканье мальчишек! А нырять у меня не получается. К тому же меня не отпускают одну: речушка хоть и небольшая, но быстрая, и бабушка за меня боится. О, какая мука – ждать, изнывая от жары, пока она соберется!

От большого скопления людей, от криков, плеска, визгов малышни и ритмичного стука мяча у меня всегда тяжелеет голова. Нет, не люблю реку!

А здесь, у Лагранских, тишина и безмятежность. Шуршат над головой березы, издалека доносится хрипловатый голос громкоговорителя. Днем Леля спит, а дядя Женя пропадает в Москве. Никто не мешает мне болтаться у пруда в свое удовольствие.

И в нем.

Знает ли кто-нибудь, кроме меня, насколько он глубок? Наверное, только дядя Женя: пару лет назад он расчистил пруд и пытался ловить рыбу, но здесь водится одна мелкотня: уклейки с мой мизинец да сонные пескарики.

Я замираю на берегу. Старательно вытягиваюсь вверх, подражая мальчишкам-ныряльщикам. Ладони сомкнуты, тело напряжено. Берег поднимается над водой невысоко, но мне этого хватит. Я отталкиваюсь и ухожу вниз головой в темную воду.