Конец игры - Эльвира Смелик, Екатерина Горбунова (2020)

− Но почему? − Перед глазами Эмберли, сменяя друг друга, промелькнули два воспоминания: учитель, выглядывающий из-за своей двери, и фото Барлоу с надписью «трепло» на лбу. – Ведь выяснилось же, что Саванна врала, что он и не думал к ней приставать. Скорее, наоборот.

− Ну, откуда ж мне знать? – Одри пожала плечами. – Возможно, есть что-то ещё. Просто мы не всё знаем.

− Что-то ещё? – озадаченно повторила Эмберли.

И опять в памяти возникли те же картинки, но уже более чёткие, вплоть до выражения лиц. К примеру, Саванна смотрелась так, будто спала или была без сознания. А мистер Кэрриган, когда Эмберли приходила к нему, чтобы поговорить, вовсе не показался ей ни испуганным, ни отчаявшимся, ни сломленным. Да, он выглядел немного подавленным и непривычно мрачным, но в той мрачности скрывались какая-то особенная сосредоточенность и такая же особенная решимость, говорившие о том, что он вовсе не собирается сдаваться и сидеть в бездействии тоже.

− Слушай, Одри. А ты не знаешь, эта надпись у Барлоу на лбу – это фейк? Или… − Эмберли не стала договаривать, называть вслух то, во что верить совсем не хотелось.

А бывшая подруга опять неуверенно дёрнула плечами:

− Точно не знаю. Саванна в школе не появлялась. Но говорят, кто-то реально набил ей тату. Представь, какая она теперь «красотка»!

Эмберли показалось или последнюю фразу Одри действительно произнесла с ноткой злорадства? Что бы из себя ни представляла Саванна, какую бы гадость ни сделала, но того, что с ней случилось, она однозначно не заслужила.

‒ И кому только в голову такое пришло? – хмыкнула Эмберли.

Одри развела руками.

‒ По слухам, она была под кайфом, и ничего не помнит. Ни как, ни кто, ни где. Зато теперь у Барлоу будет ещё один повод искупаться в лучах славы. ‒ Она критично усмехнулась. ‒ Главное, при этом не утонуть.

‒ Не хотелось бы мне такой славы, ‒ поморщилась Эмберли, а Одри, понизив голос, словно боялась, что их может кто-то услышать, прибавила со значимостью:

– И тут ещё Кэрриган уволился. С чего бы вдруг, если всё прояснилось?

Ну да. С чего бы вдруг?

От внезапно заронившихся мыслей стало противно на душе. Эмберли попыталась отмахнуться от них, вырвать с корнем, как сорняки, но нет – они заскрежетали, как песок на зубах, от каждого непроизнесенного слова. И никак не получалось придумать и подобрать убедительных причин, объяснявших очередное странное совпадение, привести кучу оправдательных аргументов.

− Я, пожалуй, пойду, − Эмберли поднялась с диванчика, – а то мать опять распсихуется. Подумает, со мной снова что-то случилось.

Одри вытаращила глаза. Хорошо хоть рот не открыла. Интересно, что её поразило больше всего: то, что Эмберли вот так внезапно решила уйти или заявление о том, что Таня за неё переживает?

− А с тобой что-то случилось? – поинтересовалась она обеспокоенно.

− Нет, нет, − торопливо возразила Эмберли. – Просто у Тани вдруг проснулись материнские инстинкты. К весне, наверное.

А у самой Эмберли, похоже, внезапно развилась новая мания: она готова подозревать кого угодно – достаточно и лёгкого намёка на возможную причастность.

На улице стало холоднее. И темнее. Какие-то неприятные предчувствия заползали паучками за шиворот и щекотали там своими мерзкими лапками. Казалось, что сейчас, как черт из табакерки, выскочит… Знать бы – кто! Только ведь предчувствия на то и предчувствия, чтобы пугать своей неопределённостью, непредсказуемостью. Дай волю фантазии, и она из незначительной детали выстроит неопровержимое доказательство несуществующей вины, а придуманный персонаж превратит в реального монстра.

Какая-то машина, ослепив фарами, проехала мимо. В глазах запрыгали зайчики, и Эмберли на миг потеряла способность ориентироваться в пространстве. Голова закружилась так, что девушку вдруг повело в сторону дороги, и она, не удержав равновесие, шагнула с тротуара.