Тайная мать - Шалини Боланд (2019)

Я с неохотой нажимаю отбой и первые несколько минут после звонка ощущаю даже какой-то прилив бодрости. Но быстро возвращаюсь к мысли, что, несмотря на доброту Бена, я в этой истории одна против всех. Боясь даже подумать о том, как проведу эту ночь, подхожу к раковине, набираю в стакан воды и иду наверх.

Неужели этот кошмар никогда не кончится?

Глава 9

Просыпаюсь еще до будильника. Странно, но я проспала всю ночь. Как – это уже другое дело. Мне снились хнычущие младенцы, вопящие журналисты и – совсем уже странно – люди с акульими мордами вместо лиц. Ну и пусть; главное, что я все же спала. Но едва я открываю глаза, как события прошедшего дня наваливаются на меня с новой силой. Скотт, Элли, их ребенок, журналисты… Наверное, меня опять вызовут в полицию. После всей той шумихи, которую подняла вокруг меня пресса, на них теперь тоже будут давить, требовать, чтобы они скорее выясняли, кто такой Гарри и откуда он взялся. И самое главное, как он оказался у меня в кухне.

Срабатывает будильник, и его сигнал посылает под откос стройный поезд моих мыслей. Может, оно и к лучшему. Что толку ломать голову над тем, что да как теперь будет. Лучше всего встать, умыться, одеться, добраться до работы и постараться ни о чем не думать. Конечно, проще сказать, чем сделать, но я все же попробую. Хорошо, что Бен на моей стороне. И я задаю себе вопрос: интересно, видел ли Скотт вчера новости и не толпятся ли журналисты у порога его квартиры? Очень мило с его стороны, что он позвонил и узнал, как у меня дела.

Выскальзываю из постели и на цыпочках подхожу к окну. Отвожу уголок занавески и заглядываю в сырое, темное утро. И тут же вздрагиваю всем телом: перед моим домом та же толпа, что и вчера, – журналисты болтают между собой, пересмеиваются. Им совершенно все равно, как их жажда к собирательству сплетен отразится на моей жизни. Интересно, ночевали они тут или уже утром перегруппировались?

Меня начинает тошнить от страха, едва я представляю себе, как выйду на улицу и опять окажусь лицом к лицу с ними. Но ведь я ничего плохого не сделала, так почему я должна их бояться? Дело не только в них одних. Дело в том, что они снимают меня на фото и на видео, и пишут обо мне всякие гадости – так, что во всей стране нет уже, наверное, человека, который не был бы посвящен в мое прошлое и не делал бы сейчас выводы о том, что я могла, а что не могла сделать. Старые друзья и коллеги смотрят сейчас все это и качают головами – одни жалея, другие ненавидя меня за то, чем я, по их мнению, стала. И все уже заранее предполагают, что я виновна, хотя мне еще не дали и шанса доказать обратное.

Принимаю душ, одеваюсь и на цыпочках спускаюсь по лестнице, слушая, как колотится мое сердце. Я не голодна, но все-таки вытрясаю в миску пригоршню хлопьев. Молока в доме нет, так что у меня есть выбор – сгрызть их сухими или залить водой. Я выбираю последнее, и оказывается, что это довольно вкусно. Не высший класс, конечно, но вполне съедобно. Жую и глотаю, жую и снова глотаю, не чувствуя вкуса. Главное, не думать о Скотте. Если я начну о нем думать, то уже точно не доберусь ни до какой работы, а так и проваляюсь весь день в постели, предаваясь печали. Представляю, как я, с зареванным лицом и опухшими глазами, вою от горя, швыряя в стену вещи. Но это лишь мое воображение; в реальности же вот она я, сижу, ем хлопья, собираюсь на работу.

Споласкиваю пустую миску, надеваю куртку, шапку, перчатки, хватаю сумку и телефон. До чего же жалко, что из моего дома нельзя выйти другим путем! Но я живу в доме-террасе – это один длинный дом, составленный из целого ряда мелких, боковые стены у них общие, а задние двери выходят в садики, также разделенные кустами и заборами высотой футов двадцать. Через такой не перелезешь. Ну можно, конечно, если очень постараться, но для всякого, кто не владеет техникой прыжка с шестом, выход остается один – через парадную дверь.