Смертный приговор - Андреас Грубер (2018)

– Район проституток. Наверняка там есть и старинная пивоварня с подвалом. – Майкснер толкнула своего друга локтем в бок. – Вот тебе и Тик, Трик и Трак! Мы только что определили место и время преступления.

– И что будете делать с этими знаниями?

– Ничего, – ответила Тина. – Снейдер давно и сам все выяснил.

В возбуждении они не заметили, как Гомез оказался позади них.

– Эй, ты зачем так подкрадываешься?! – крикнула Майкснер.

Гомез стоял, держа руки в карманах, и делал вид, что не слышал их разговора.

– Пойдемте, у нас сейчас «Действия в случае домашнего насилия и обыск квартир».

– А после сходим в паб? – предложил Шёнфельд.

– Конечно, – ответила Майкснер и взглянула на Сабину. – Ты с нами?

Это было первое предложение присоединиться к группе, и Сабина знала, что Майкснер пытается интегрировать ее. Впервые с момента приезда в Висбаден Сабина чувствовала себя комфортно в кругу своих коллег, но она помотала головой:

– Спасибо, но идите без меня. После занятий я хочу навестить Эрика в больнице.

«…А затем поехать в Нюрнберг».

36

– Мы допросили Брайншмидта, но ничего от него не добились.

Мелани стояла с Хаузером перед комнатой для допросов БКА. За зеркальным стеклом в ярко освещенной комнате с двумя стульями и микрофоном на столе сидел Брайншмидт.

– Что вы о нем выяснили? – спросила она.

– Вы были правы, он уже состоял в браке. Его первая жена умерла пять лет назад при странных обстоятельствах, как и мать Клары. Тогда он унаследовал квартиру и получил хорошую страховую выплату.

– А в прошлом году, когда умерла Ингрид?

– По завещанию Клара унаследовала треть дома, а две трети он. Но как приемный отец Клары он, конечно, является ее законным представителем. В земельном кадастре, правда, был указан еще открытый кредит, который пошел на перестройку верхнего этажа в доме, но он был покрыт страховкой Ингрид.

«Этот мерзавец здорово нажился на смерти Ингрид!»

– И еще кое-что, – добавил Хаузер. – Мы проверили его магазин электротоваров. Уже несколько лет бизнес идет так себе.

– Тогда у нас даже есть мотив, – размышляла Мелани. – А врачи что-нибудь нашли?

Хаузер помахал папкой.

– Вот предварительное заключение. Ингрид Брайншмидт, возможно, умерла от воздействия микроволнового излучения, и причина, возможно, в ее модифицированном компьютере. Возможно! – подчеркнул он. – Наверняка мы будем знать после эксгумации и нового вскрытия. На это могут уйти недели.

– Если судья вообще одобрит нам эксгумацию, – пробормотала Мелани.

Хаузер недовольно поморщился.

– По моему мнению, мы больше не можем удерживать Брайншмидта.

– Посмотрим… – Мелани взглянула на заключение и пробежала глазами врачебную тарабарщину из цифр, профессиональных выражений и латинских терминов. Так легко Брайншмидт от нее не уйдет. Она указала на три толстые папки, которые лежали рядом с монитором и микшерным пультом. – Это материалы по Брайншмидту?

– Это? – Хаузер ткнул в папки. – В одной папке материалы по делу Клары, в двух других просто руководства по технической процедуре, как записывать допрос на пленку. А что?

Мелани проигнорировала вопрос.

– Будем действовать так, – решила она. – Вы сначала займитесь доктором Михаэлем Лазло, проанализируйте его жизнь и выясните, что он делал последние два года. В это время я поработаю с Брайншмидтом. – Она наблюдала через стекло, как взгляд Брайншмидта бродил по комнате и время от времени останавливался на пару секунд на зеркале. – Я сейчас разнесу его в пух и прах.

– Мы уже пытались, – сказал Хаузер.

– Но не этим. – Она взяла у Хаузера из руки папку с врачебным заключением.

– Этого недостаточно, чтобы обвинить его в убийстве.

– Правильно, – согласилась Мелани, – но наш подозреваемый этого не знает.