Смертный приговор - Андреас Грубер (2018)

– По трем причинам. – Снейдер поднял руку. – На месте преступления не взяли следы ДНК. Признание было выбито из Каспарека сотрудниками полиции, расследующими этот случай, и обыск его палаты проходил без соответствующего ордера, из-за чего доказательства и улики не могли быть учтены в суде.

– Почему снова не открыли производство по этому делу?

Снейдер вальяжно сел на стол рядом с кафедрой.

– Когда-нибудь слышали о «парадоксе Кеннеди»?

Все помотали головой, Сабине это понятие тоже не встречалось ни разу за всю ее карьеру.

– Вы знаете такое из новостей: если происходит убийство известной личности, как, например, Кеннеди, к расследованию неожиданно подключаются высокопоставленные чиновники высшего уровня, которые не имеют понятия о работе на улице. И случаются ошибки, которые обычно допускают только дилетанты. – Снейдер вздохнул. – Здесь похожий случай. Катарина была племянницей австрийского дипломата, и делом вдруг стали заниматься высокие начальники.

– Кто руководил расследованием? – спросила Тина.

– А вы как думаете? – ответил вопросом на вопрос Снейдер.

– Президент Хесс лично?

Снейдер ничего на это не сказал.

– Как бы то ни было, настоящего преступника так и не схватили.

– А почему вы считаете, что это был не Каспарек? – спросила Тина.

Снейдер, все так же сидя на столе, оперся локтями о кафедру.

– Просто… если все совпадает и сходится, то что-то не так. Все было слишком гладко. Настоящий убийца за несколько недель или месяцев до преступления достал, как и мы, медицинские карты всех клиентов неврологической клиники. Возможно, он, как и мы, наткнулся на Каспарека, на его чувство вины в смерти своей матери, на протоколы сеансов психотерапии, описания его ночных кошмаров и фотографии с места несчастного случая.

Пока Снейдер говорил, Сабина еще раз пролистала досье Каспарека. На копии допроса, который проводили всего несколько недель назад, она узнала смазанную подпись сотрудника, ведущего расследование: «Эрик Дорфер». По спине у нее пробежал холодок. Ее голову словно окунули в ледяную воду. Простое совпадение или система заключена в том, что Снейдер разбирает с ними только те дела, над которыми работал Эрик?

– …После этого убийца разрезал Катарину на части, чтобы она выглядела как мать Каспарека. – Снейдер понизил голос. – Как будто и она попала в силосорезку в тот дождливый день.

Сабина открыла рот, но Снейдер не дал ей сказать ни слова.

– Нет, я не думаю, что Каспарек был настоящей целью убийцы, который хотел повесить на него преступление, – Катарина была первичной и основной целью, а Каспареку просто отводилась роль козла отпущения.

– Я хотела сказать кое-что другое, – пробормотала Сабина. Все же она поостережется еще раз произносить фамилию Эрика на занятии.

Снейдер раздраженно махнул рукой.

– Ну, что там?

Сабина заскрипела зубами.

– Точно так же, как и в деле Centipede, убийца оставил ложные следы, чтобы подозрение пало не невиновного человека. Там берлинский гинеколог, здесь мужчина с диссоциативным расстройством идентичности из Санкт-Петер-Ординга.

Снейдер поднялся со стола и махнул рукой, словно уже знал, куда она клонит. Но Сабина не дала сбить себя с мысли.

– В обоих случаях речь может идти об одном и том же преступнике.

– Полностью исключено, – возразил Снейдер. – Методы убийц различаются. В одном случае использовали рогипнол, в другом хлороформ. Там скальпель, здесь складной нож. Кроме того, на основании резаных ран судебный медик исходит из абсолютно разных физических характеристик преступников.

– Но…

– Что – но? – воскликнул Снейдер и направился к Сабине. – Вы всерьез думаете, что мы с Бессели, как и еще десяток прочих специалистов БКА, не сравнили бы эти два случая друг с другом? Это определенно два разных почерка! Никакого сходства нет!

– Есть, – возразила Сабина. – Попытка оставить фиктивные следы.