Смертный приговор - Андреас Грубер (2018)

– Но во всех случаях были сымитированы следы, чтобы возложить вину на другого, – возразила Сабина. – Кроме того, он выбирал козлов отпущения по одной и той же схеме – изучая их на протяжении недель или даже месяцев.

– О чем вы говорите, черт возьми? Ваша теория не выдерживает критики. Это определенно разные способы совершения преступлений. И если в мире действительно существует убийца, который постоянно меняет свой модус операнди, то нам его никогда не поймать.

– Поэтому его метод такой изощренный, – добавила Сабина.

– И зачем ему это делать?

– Не знаю.

Снейдер посмотрел на Сабину сверху вниз. Надавил большим пальцем на точку-татуировку на тыльной стороне кисти другой руки, словно хотел массажем предотвратить надвигающуюся кластерную боль. Его голос стал тише, но тон категоричнее.

– Немез, модус операнди – это характерный «почерк» преступника, который может слегка измениться, потому что со временем преступник становится опытнее, но почерк не может измениться настолько!

– А если все-таки это возможно?

– В этом случае мы имеем дело с уникальным, почти пугающе таинственным киллером.

– Вы сами сказали, что чем активнее преступник пытается скрыть свои следы, тем больше подсказок оставляет. Просто мы их не видим, потому что он такой умный. Вот это и есть его метод!

– Предположим. Но что общего между тремя убийствами?

– Он пишет фиктивное письмо от лица берлинского гинеколога на имя осужденного преступника, сидящего в тюрьме в Вайтерштадте. Год спустя: он достает медицинскую карту пациента психиатрической больницы в Санкт-Петер-Ординге и воссоздает его самый страшный кошмар. Еще через год: он выбирает кёльнского бухгалтера со склонностью к каннибализму, который ищет контакта с гомосексуалистом, и убивает последнего.

– О господи, Немез! – воскликнул Снейдер. – Вы же не думаете всерьез, что кто-то почти наполовину съест человека, чтобы обвинить в этом кого-то другого? Это же сумасшествие!

– Возможно, он и есть сумасшедший.

– И кроме того… – Снейдер распрямил спину, так что захрустели позвонки. – И кроме того, из заключения судебно-медицинской экспертизы ясно, что это должны быть разные преступники, судя по тому, как они обращались со скальпелем, складным ножом и ножом для хлеба. Приложенная сила, угол разреза, манера. Это факты и доказательства! – Он ударил кулаком по ладони.

– Возможно, это не так. Доктор Лауренц Белл алкоголик, – возразила Сабина.

– Даже пьяный в стельку он все равно в сто раз лучший судмедэксперт, чем вам суждено когда-либо стать! – По выражению лица Снейдера она поняла, что зашла слишком далеко. – То, что вы более инициативны, чем другие студенты на моем курсе, еще не означает, что вы лучше и замечаете вещи, которые другие проглядели. – Он поднялся. – Мне ужасно жаль, что Эрик Дорфер лежит в больнице с пулей в голове, но вы не можете этого изменить, гоняясь за мистическим всемогущим преступником, который существует лишь в вашей фантазии.

Снейдер открыл дверь в соседнюю комнату и махнул Акико.

– Пеппи Длинный Чулок уходит, а мы продолжим, – сказал он решительным тоном.

Прежде чем он повернулся к Сабине, она быстро схватила ключ от архива и, поднимаясь, спрятала его в кармане спортивных штанов. Снейдер догадается? Плевать! Он должен бы уже знать, что в ее груди бьется сердце бойца, которое не может противостоять вызову.

– О’кей, – тихо сказала она. – Тогда я пойду.

23