Тайное место - Тана Френч (2018)

– Я прошу тебя сэкономить нам время и силы.

– Не вопрос. Самые большие домашние неприятности у Холли – это когда ее не пустили гулять, потому что она не прибрала у себя в комнате. Надеюсь, это поможет тебе распутать дело.

Мы все равно проверим. Мэкки это понимал.

– Спасибо, – кивнул я.

Он уже собрался обратно, но я задержал его:

– И все же – пансион. Зачем, дружище? Это ведь недешево. Надо было очень сильно захотеть.

Мэкки смотрел на меня, потешаясь, как семь лет назад, – большой пес удивляется дерзкому щенку. Семь лет – долгий срок.

– Я понимаю, это не имеет отношения к нашему делу, но мне все равно не дает покоя. Потому и спрашиваю.

– Просто из любопытства. Как мужик мужика.

– Да.

– Хрень. Ты детектив, допрашивающий отца подозреваемой.

Не мигая, провоцируя меня отрицать: господи, нет, она не подозреваемая…

– Я просто спрашиваю, – только и сказал я.

Мэкки не отводил взгляда. И словно что-то высчитывал.

Вытащил еще одну сигарету. Сунул в угол рта.

– А дай-ка я тебя спрошу, – неразборчиво выговорил он, прикрывая ладонями огонек. – Так, навскидку. Сколько времени, по-твоему, Холли проводит с моими родственниками?

– Немного.

– Точно. Пару раз в год встречается с одной из моих сестер. А со стороны Оливии есть пара кузенов, для рождественских посиделок, и мать Оливии, которая покупает Холли дизайнерские шмотки и таскает ее в модные рестораны. А поскольку мы с Оливией большую часть семейной жизни были либо разведены, либо в процессе развода, вышло так, что Холли осталась нашим единственным ребенком.

Он оперся на дверной косяк, щелкнул зажигалкой и уставился на пламя. Вторую сигарету он курил иначе, смакуя каждую затяжку.

– Ты был прав насчет Килды – тут угадал: это альма-матер Оливии. И насчет меня тоже прав – я не был в восторге от идеи пансиона. В начале второго года Холли попросила, но я сказал – только через мой труп. Она не отставала, я продолжал твердить “ни за что”, но в итоге все же спросил, зачем ей это нужно. Холли объяснила, что дело в ее подружках – Бекка и Селена уже в пансионе, Джулия ведет такую же кампанию со своими стариками. Они четверо мечтали быть вместе.

Подбросил зажигалку в воздух, ловко поймал.

– Она же умница, моя Холли. Следующие несколько месяцев, в те дни, когда кто-то из подружек заходил в гости, она была сущим ангелом: помогала по дому, без напоминаний делала домашние задания, никогда ни на что не жаловалась и не капризничала, прыг-скок ля-ля-ля. Но если подружки не случалось, она становилась невыносима. Слонялась по дому, как героиня итальянской оперы, с несчастным видом и дрожащими губами, косилась на нас осуждающе; попросишь ее о чем-нибудь, а она в слезы и бросается в свою комнату. Только не надо перевозбуждаться, детектив, все подростки разыгрывают трагедии, и это не приводит к правонарушениям. Но через некоторое время мы с Лив уже с ужасом ждали дней, когда останемся дома втроем. Холли выдрессировала нас, как пару немецких овчарок.

– Упрямая, – буркнул я. – В твою жену, должно быть.

Взгляд искоса.

– Одним упрямством меня не возьмешь. Если бы все было так просто, я бы поддразнивал ее, пока ей не надоест. Но однажды вечером Холли закатила полномасштабный подростковый скандал – даже не помню, по какому поводу, кажется, мы не пустили ее ночевать к Джулии – и прокричала: “Они – единственные на свете люди, которым я могу довериться, они мне как сестры! Из-за вас это единственные сестры, которые у меня вообще могут быть! И вы меня к ним не отпускаете!” Рванула по лестнице к себе, хлопнула дверью и рыдала потом в подушку, как, дескать, несправедливо устроена жизнь.

Долгая затяжка. Вскинув голову, он наблюдал, как дым колечками поднимается вверх и тает в воздухе.