Страх - Франк Тилье (2016)

— Он меня заболтал. Еще до заполнения карточки я сообщила ему координаты его матери и брата. Он был такой… нетерпеливый… И убедительный. В какой-то момент я пошла за бумагой, а когда вернулась, он уже исчез. Это все, что я помню, извините.

Николя поблагодарил ее и повернулся к Фернандесу:

— И у вас нет ни видеозаписи, ничего?

— Тут есть камеры наблюдения, но они ничего не записывают. У вас все-таки остается его ДНК и электронные данные в компьютере, о которых мы говорили. Быть может, он попытался их тоже стереть, но благодаря ежедневной защите даже при уничтожении записи сама база остается в целости и сохранности.

— Вы можете предоставить мне его электронные данные?

— Конечно… Но я не смогу передать вам его профиль ДНК, пока не получу от вас все необходимые разрешения. Вы ведь догадываетесь, что эта информация может выйти из наших лабораторий только при соблюдении очень строгих условий.

— Разумеется. Вы получите эти разрешения, как только мы вернемся во Францию.

Белланже взял распечатку, протянутую ему Фернандесом, и пробежал ее глазами. Там не было ничего, кроме того, что он уже услышал.

Белланже и Камиль покинули здание со смешанным чувством: это было удовлетворение пополам с раздражением.

— Харон проскользнул у нас между пальцев, — проворчала Камиль. — Просто зла не хватает. Казалось, мы его вот-вот схватим… и на тебе!

— Он скрылся от нас только временно, мы от него не отстаем. Потому что у нас есть еще аргентинский след.

— И Стикс сегодня вечером…

Они шли к аэропорту пешком, таща за собой свои чемоданы.

— Как подумаю снова, что произошло в этой стране… — сказала Камиль. — Ужас, что сделали с этими детьми и их матерями. Украсть твоего ребенка, заставить тебя поверить, что он родился мертвым, и продать его каким-то незнакомцам… Диктатуры — орудия дьявола, и всегда находятся сволочи, которые пролезают во все щели и нагревают руки на нищете народов.

— Как и повсюду.

Камиль остановилась и пощупала свою сонную артерию. Николя заметил, что что-то не так, и замедлил шаг.

— Все в порядке? — спросил он.

— Да, да… Я все думаю о нашей истории.

Она продолжила путь.

— Начнем сначала: Мария Лопес первая сдала образец своей ДНК в «Геномику» в феврале две тысячи одиннадцатого года. Быть может, она сама узнала о такой возможности из информационных кампаний, но, скорее всего, ей кто-нибудь подсказал, учитывая, что она «простовата умом». Через пять месяцев, в июле две тысячи одиннадцатого, тест делает Микаэль. Должно быть, Жан-Мишель рассказал ему правду: сообщил о местонахождении гробика, показал семейный фотоальбом и объяснил, что он купленный ребенок. И что их с Элен настоящий сын, родившийся в больнице Ларибуазьер (наш найденный на чердаке скелет), погиб — без сомнения — в результате несчастного случая. Микаэль захотел разыскать свою биологическую мать, понять, кто же он такой… Так что он сдает образец своей ДНК. И это срабатывает, «Геномика» с ним связывается, и Микаэль вступает в контакт со своей настоящей матерью, Марией Лопес…

Камиль снова остановилась, промокнула лоб бумажным платком и продолжила:

— Господи, ну и жара… Короче, параллельно с поиском матери Микаэль продолжает и свою личную охоту, в частности фотографирует Даниэля Луазо, когда тот о чем-то договаривается с Николичем. Свое расследование он ведет с конца две тысячи девятого года, никому не говоря ни слова. Косово, Албания, Аргентина… После смерти Луазо он наведывается даже в его комиссариат. Это значит, что Микаэль знал о похищенных девушках. Что он нас опередил. Не понимаю, как он вышел на Даниэля Луазо и как далеко продвинулся в своем расследовании, потому что фотографии, компьютеры, все следы его жизни за эти последние месяцы исчезли…

Она не торопилась, чтобы Николя мог следить за ее рассуждениями, а также потому, что ее сердце работало как-то странно.