Страх - Франк Тилье (2016)

Кальмет поморщился. Стал раздраженно кликать мышкой. Он явно хотел сказать что-то важное, но не знал, как подступиться. Молодая женщина сразу же почувствовала, как внутри у нее вскипает тревога.

— Пожалуйста, доктор. Скажите мне, что не так.

Кальмет вздохнул и развернул экран к пациентке:

— Ну что же, ладно. У меня здесь результаты магнитно-резонансной томографии, которую вам делали вчера, а также позавчерашняя биопсия. Выскажусь яснее, Камиль: ваш трансплантат оказался дефектным.

«Дефектным»… Слово из того же ряда, что и «непригодное», «нефункциональное», «изношенное» и так далее. Она слышала их слишком часто, они убивали ее, гробили в течение всех этих лет.

— Дефектным? И что это значит?

— Стенки полостей вашего сердца перерождаются. Со времени вашей последней биопсии произошла очень заметная и крайне быстрая эволюция… — Кардиолог показал некоторые места на экране компьютера с изображениями сердца. — Проще говоря, нормальные клетки, те, что побуждают ваше сердце сокращаться, постепенно заменяются волокнистыми тканями. Вследствие этого замедляется ритм, теряется эластичность миокарда, уменьшается объем полостей. К несчастью, этот процесс необратим. Скоро ваше сердце перестанет биться, словно окаменеет.

Повисло молчание. Врач вывалил все разом. Камиль почувствовала, как к глазам подступают слезы. Она смотрела на снимки, на белые, холодные стены. Ей хотелось зацепиться взглядом за что-нибудь теплое. За красивое фото, чью-нибудь улыбку, а не видеть перед собой эту обстановку морга. Ее жизнь свелась к срезам сердечной мышцы между двумя стеклышками да снимкам грудной клетки на поверхностях с задней подсветкой. Нет, она не выдержит.

— Так вы говорите, что это новое сердце… которое провело в моей груди всего год… оно умирает, да?

— Его отторгает ваш организм. Это называется хроническим отторжением. Ваш трансплантат пытается срастись с вашим телом, но тело этого не хочет. Ваша иммунная система расценивает его как врага и делает все, чтобы уничтожить. Воюет с ним.

Камиль не понимала:

— Но я же принимаю иммунодепрессанты! Каждый день глотаю таблетки!

Врач говорил спокойным голосом. ужасно невыразительным. Как всегда.

— При хроническом отторжении иммунодепрессанты неэффективны. К несчастью, именно этот тип отторжения является главной причиной неудач в сердечной трансплантологии. Мы говорили об этом перед вашей операцией, вы были в курсе риска и…

— Сколько у меня времени?

— Как я вам сказал, эволюция необычайно быстрая, вообще этот случай меня крайне смущает. Я собираюсь просить…

Камиль его уже не слушала, ей хотелось кричать. Кричать о своем возмущении, бессилии. Хотелось искромсать бритвой это тело, убивающее само себя. Она проклинала его. Ну почему было не принять это чертово сердце? Зачем считать его своим врагом, если оно позволяет жить?

Все равно что змея, которая пытается удушить саму себя.

Непостижимо.

— Так сколько времени? — переспросила она.

— Волокнистые ткани уже значительно внедрились в сердечную мышцу. Это вопрос нескольких недель.

Все закрутилось слишком быстро. Камиль никак не удавалось осознать: она умрет, и теперь уже по-настоящему.

— Мы найдем решение, — сказал врач.

— Какое? Положите меня на больничную койку, подключите к аппаратам, пока этот кусок кого-то другого сам от меня не отвалится, как старый автомобильный мотор? Я не хочу кончить свою жизнь в больнице. Я здесь с тех пор, как родилась. С меня хватит.

— Не говорите так. Вас надо немедленно госпитализировать, вам следует оставаться под наблюдением.

— Нет. Я отказываюсь от госпитализации, — резко возразила Камиль.

— Подумайте хорошенько. Вам может стать плохо в любой момент, и мы должны быть рядом, чтобы…

Она решительно тряхнула головой:

— Пожалуйста, доктор. Не настаивайте. Я подпишу отказ от реанимации, чтобы никто не смог обвинить ни вас, ни больницу.