Страх - Франк Тилье (2016)

— А как вам дело о зараженной крови, например? У нас ведь такое невозможно? А недоброкачественные грудные силиконовые импланты фирмы «PIP»? Мы же говорим не о нормальных людях и не о больницах. Мы говорим о психах, способных на самое худшее. У извращения нет пределов, мсье Кутюр, и действительность в десять раз хуже того, что вы можете себе вообразить. Стоит только вспомнить Камиля Прадье. Хороший, скромный работник, даже образцовый, который никогда не доставлял проблем, верно?

В конце концов Белланже и Люси покинули подвал и поднялись наверх. Они попросили Кутюра заглянуть на набережную Орфевр, чтобы написать заявление. А еще предупредили, что заедут сотрудники морга, чтобы забрать два тела. Они же постараются идентифицировать их, снять отпечатки пальцев, взять пробу ДНК… В общем, попытаются вернуть бедным девушкам хоть какое-то подобие личности.

Через пять минут капитан полиции сидел на ступенях лаборатории с сигаретой во рту. Он поднял глаза на Люси. Вид у него был подавленный.

— Ужасный удар судьбы, — сказал он угрюмо. — Камиль досталось сердце типа, замешанного в подпольной торговле органами. — Он бросил недокуренную сигарету. — Они, быть может, пометят ее татуировкой, как и остальных. Побреют наголо, запрут в холодное, гнусное место. И может, добавят к своему паскудному каталогу. Если она еще жива…

Он покачал головой и вздохнул, как будто смирившись.

— Судьба. Два дня назад мы с ней говорили о пересадке органов, о списках ожидающих… Она называла это малыми процентами.

Люси поразмыслила и кивнула на лабораторию:

— Ты, как и я, видел: эти девушки не значатся в нашем блокноте. Это означает, что они не свернули свое дело после смерти Луазо. Они все еще похищают людей. Либо они привлекли нового Луазо, либо Харон, Прадье и кто-то неизвестный действовали теперь только втроем.

Белланже не ответил. Люси присела перед ним на корточки и попыталась ободрить, как могла:

— В любом случае мы уже проникли в их систему, узнали, как они действуют. Луазо доставлял Харону девушек, потому что был параноиком. Харон забирал их еще живыми, поскольку это необходимо для изъятия органов, и делал это с помощью Камиля Прадье, после чего тот забирал останки и уничтожал их. Ну, предполагалось, что уничтожал… Они все совершают ошибки, у них у всех есть свои слабости. Слабостью Прадье были его эротические фантазии. Ему надо было хранить некоторые тела, вместо того чтобы избавляться от них, надо было фотографировать свои подвиги и хвастаться ими перед Луазо. Без этого мы бы ни за что не нашли его.

— Он их кромсал, чтобы фабриковать свои паскудные «объекты», которые хранил у себя в подвале, — добавил Белланже. — Настоящий псих…

— Их система продумана до мелочей, отшлифована, их трудно выследить, но все-таки мы у них на хвосте, Николя. Профиль Харона вырисовывается все яснее, мы уже много чего о нем знаем. Остается выяснить, где он прячется, но Франк уже взял след и выясняет его пошлое. Харон больше не призрак, не кровавый силуэт на стене скотобойни. У него тоже есть лицо, слабости. Мы продвигаемся и в конце концов доберемся до него. Нельзя терять веру.

Белланже в бешенстве поднял на нее глаза:

— Она погибла, Люси!

— Нет. Мы должны…

— Ты видела, что делал этот дикий зверь? Он же насиловал мертвых! Кромсал их, консервировал, пускал в дело! Как ты можешь верить хоть на секунду, что она еще жива? Он ее изнасиловал и оставил где-нибудь в лесу, вот что он сделал. Перестань себя обманывать.

71

Когда в общем зале появились Николя с Люси, атмосфера там была изрядно наэлектризована. Левалуа сидел за своим столом, но Робийяр с серьезным видом расхаживал взад-вперед, прижав телефон к уху. Люси устроилась на своем месте, Николя отвлекся от их недавних открытий, но тут лейтенант-качок закончил разговор. Белланже, разумеется, заговорил о подпольной торговле органами.