Синдром Е - Франк Тилье (2017)

От «Софителя», четырехзвездочной гостиницы, в которой поселилась старая актриса, открывался прекрасный вид на Старый порт и на Бон-Мер, «Матушку-Заступницу» – великолепную базилику Нотр-Дам-де-ла-Гард. Перед зданием – пальмы, дорогие машины, носильщики… Дама за стойкой регистрации сообщила приезжим «журналистам», что мадам Саньоль вышла прогуляться и просила подождать ее в баре гостиницы. Люси озабоченно посмотрела на часы:

– Меньше двух часов до отъезда… Последний поезд из Парижа в Лилль отправляется в одиннадцать вечера. Если мы не успеем в Сен-Шарль на экспресс в восемнадцать двадцать восемь, я не смогу добраться домой.

Шарко двинулся в сторону бара.

– Этим людям нравится, когда их ждут. Иди сюда, хоть панорамой полюбуемся.

Администратор пришла за ними в кафе при бассейне около половины шестого. Мадам Саньоль ждет их у себя в номере. Люси уже кипела от злости. Прижав к уху мобильник, она отошла в уголок. Разговор с матерью получился легче и приятнее, чем она думала: Жюльетта хорошо и много ела, пищеварение у нее налаживается, стало уже почти нормальным, если и дальше останется так, ее выпишут послезавтра. Ну наконец-то! Конец туннеля!

– А до завтра-то ты точно управишься? – спросила Мари Энебель.

Мама в своем репертуаре. Люси глянула на оставшегося за столиком в одиночестве Шарко:

– Посмотрим…

– Где собираешься ночевать?

– Устроюсь как-нибудь. Дашь мне Жюльетту?

Она обменялась с дочкой несколькими «их» словечками и с улыбкой на губах вернулась к спутнику в ту минуту, когда он доставал бумажник.

– Бросьте, – сказала она. – Я сама.

– Как хочешь… Я собирался выложить ровно столько, сколько надо по счету.

Люси, поморщившись – двадцать шесть евро пятьдесят сантимов, однако! – заплатила за пиво и бокал мятного лимонада, чего уж тут… И они пошли к лифту.

– Как твоя дочка?

– Скоро должны выписать.

Комиссар медленно покачал головой, ему даже почти удалось улыбнуться.

– Как хорошо.

– А у вас есть дети?

– До чего же симпатичный тут лифт…

Поднимаясь в «симпатичном лифте», они не сказали друг другу ни слова. Шарко не отрывал глаз от зажигавшихся и гаснущих на панели огоньков, а когда дверь наконец открылась, вроде бы вздохнул с облегчением. По длинному, устланному ковром коридору они тоже шли молча.

Увидев в дверном проеме Жюдит Саньоль, Люси была ошеломлена. Надо же! Эта порнозвезда пятидесятых в свои почти восемьдесят сохранила тот же сумрачный, проникающий в самую душу взгляд, какой у нее был в фильме! Черная, сливающаяся со зрачками радужка, завитые волосы цвета стали падают на обнаженные загорелые плечи… Простое легкое платье из синего шелка, вишнево-красный лак на ногтях босых ног… Видны, конечно, следы неоднократного вмешательства пластических хирургов, но все равно трудно не признать, что когда-то эта женщина была настоящей красавицей.

Жюдит пригласила их на террасу, заказала по телефону бутылку «Вдовы Клико». Проходя по номеру, Люси заметила, что постель не застелена, а у комода валяются мужские трусы. Наверное, жиголо, которому старуха платит за услуги.

Усевшись, актриса скрестила ноги, как усталая старлетка. За опоздание не извинилась. Шарко не стал финтить, достал из кармана служебное удостоверение и показал ей.

– Мы не журналисты, мы полицейские. Пришли поговорить об одном старом фильме, в котором вы снимались.

Люси тихонько вздохнула, Жюдит насмешливо улыбнулась:

– Так я и думала! Журналистов, которые мною бы интересовались, в природе не существует, да и не было никогда.

Она несколько секунд рассматривала свои ухоженные, наманикюренные ногти.

– Я перестала сниматься в тысяча девятьсот пятьдесят пятом. Это было слишком давно, и вряд ли стоит ворошить старые истории.

Шарко вынул из портфеля диск и положил его на стол.