Синдром Е - Франк Тилье (2017)

– Фотографии тебе уже много чего рассказали… Больше пяти лет назад мы, Сюзанна, Элоиза и я, ехали по шоссе, и вдруг на повороте спустила шина.

Он, упорно глядя в пол, покачивал в руке стакан с виски.

– Я мог бы точно назвать тебе день, час, сказать, каким было небо в тот день. Все это впечаталось в память и останется со мной до конца жизни… Мы возвращались втроем с уик-энда на севере, и мы уже так давно не сбегали все вместе куда-нибудь, лишь бы подальше от этого чертова города. Пришлось остановиться – спустила шина, мне надо было посмотреть, я отвлекся на минутку, забыл запереть дверцы, ну и когда склонился над колесом, моя жена взяла дочку за руку и бегом бросилась на другую сторону шоссе. Бежала как ненормальная. А по встречной ехал автомобиль…

Он сжал кулаки:

– Я и сейчас слышу этот визг тормозов. И скрежет колес об асфальт… И успокоить меня может только стук идущих по рельсам поездов. Вот этот шумок, который ты сейчас слышишь, он сопровождает меня день и ночь…

Глотнул виски. Сколько в нем горечи! Люси сжалась в комок, в такие минуты ничего больше не остается… Этот человек ранен куда сильнее, чем она могла бы подумать, он просто раздавлен. А Шарко говорил и говорил:

– Ты занималась делом о похищении детей. Ты охотилась за психопаткой, представлявшей собой чистейший тип извращенки. И я был таким же, как ты, Энебель. Мою жену, мою собственную жену, похитил убийца того же типа за шесть месяцев до того, как она родила Элоизу. Я охотился за ним круглыми сутками, не различая дня и ночи, для меня не существовало на свете ничего, кроме охоты за ним. Пока длилась эта охота, я терял друзей, я видел, как дорогие мне существа гибнут у меня на глазах от руки сумасшедшего. – Он качнул головой в сторону стены. – Моя соседка-гвианка умерла из-за меня… Когда я нашел Сюзанну, когда увидел ее привязанной к столу, я едва ее узнал. Она перенесла такое, чего ты, даже ты, не сможешь вообразить. Такое… такое, чего не должно случаться ни с одним человеком.

Люси чувствовала, что он на пределе, что еще минута – и рухнет. Но нет, он выдержал, собрался, он был сделан из материала, которого не пробить никакой пуле.

– Больше она никогда уже не была такой, как раньше, и рождение нашей девочки ничего не изменило. Почти все время Сюзанна сидела с пустым, ничего не выражающим взглядом, и даже если между двумя приемами лекарства в глазах и вспыхивала искорка, то тут же гасла.

Мертвая, давящая тишина. Люси было не под силу представить себе, какую боль испытывает этот человек. Одиночество, открытый перелом души, непрерывно кровоточащая рана… Люси подумала, что, может быть, впервые за все последние годы он не хочет больше чувствовать себя одиноким, да, он хочет, чтобы кто-нибудь побыл с ним, пусть даже совсем недолго, пусть всего лишь с вечера до утра. И как бы ни был темен окружающий его мир, Люси поняла: ей радостно оттого, что сейчас она с ним рядом.

Шарко залпом допил виски и встал:

– Я ходячая пародия на все худшее, что только может испытать полицейский, я битком набит мучениями и таблетками, я убивал и был ранен столько раз, сколько получалось, но я пока держусь. Вот он я, стою перед тобой на собственных ногах.

– Я… я не знаю, что сказать… Мне очень жаль…

– Ну и помолчи, вокруг и без тебя полно скорбных и безутешных.

Люси нерешительно улыбнулась ему:

– Тогда попробую извлечь урок.

– Отлично. А теперь, думаю, пора спать. Завтра у нас тяжелый день.

– Да, пора…

Шарко двинулся было к двери, но задержался:

– Хочу тебя попросить об одном одолжении, Энебель. Об услуге, о которой не мог бы попросить никого, кроме женщины.

– Давайте, а потом я задам еще один вопрос, последний… Говорите – я слушаю.