Ловец - Надежда Мамаева (2018)

— Пусть катиться к смраду и пеплу, — громко произнес он вслух, словно убеждая стены, а заодно и самого себя. — Знакомиться ближе… Логна, похоже, выжил из ума.

Он накинул форменный пиджак и открыл вход в лабиринт.

Шенни.

Я вернулась в дом Фло вечером. Сначала все ужинали, потом близнецы толкались на кухне. Мне же выпала честь мытья посуды. Как, чем и сколько — отдельная сага. Закончила ближе к полуночи, когда все уже спали.

Села за стол, уставшая, измотанная, с листами анкеты, которые мне нужно было заполнить. Вот только чем? Нет, не в плане писчих принадлежностей — их мне еще в приемной заботливо пододвинули: на, пользуйся, раз сказала, что сама писать умеешь. Но меня в ступор ввели вопросы: полные имя и фамилия, где проживала, когда и при каких обстоятельствах впервые открылся дар…

Не отвечать вроде бы не было причин. Да и секретарь косила на меня нервным глазом. А я не хотела писать, не подумав, поскольку понимала, что все сведения, предоставленные мной — это компромат на меня же саму, собственноручно торжественно переданный в архив школы.

К вопросу же рытья собственной могилы надо подходить ответственно: чтобы и глубина была соответствующая, и в плечах не жала, по длине чтобы опять же не пришлось скрючиваться. И не в болотной почве, где на дно сразу же натечет грунтовая лужа…

В общем, я решила, что стоит над этой анкетой как следует поразмыслить, и упросила выдать ее мне на дом. Заверила, что завтра пренепременно принесу. Это для обитателей дома Фло я могла притвориться беспамятной. А в этой школе… думаю, таким необычным случаем амнезии, когда человек помнит все (и письмо, и чтение в том числе), кроме себя самого, живо бы заинтересовались.

Вот я и сидела за единственным доступным мне столом, на старой кухне, и с печалью во взоре смотрела на строчки. С фамилией и местом рождения я кое-как разобралась, даже с возрастом удалось извернуться, списав три года семейной жизни в ноль. И теперь по анкетным данным выходило, что мне восемнадцать.

Но вот графа «родственники или поручители» повергла меня в уныние. Закусила кончик пера. На стальном острие писательского орудия угрожающе повисла чернильная капля, так и грозившая приложиться к серой бумаге раскидистой кляксой.

Вплывшая на кухню Марлен, увидев меня, задумчиво смотрящую на каплю, беззлобно поддела:

— Смотрю, ты захотела взяться за ум, но он успел одичать и в руки не дается?

— Угу, — я сочла за лучше согласиться. Подколка была незлобивая, и скорее блондинка скалила зубы по привычке. Решила, что стоит проявить вежливость, вдруг любезность окажется заразной для Марлен: — А у тебя как дела?

— Ой, ты не поверишь, просто отлично!

— Что, у тебя совсем нет родственников? — спросила я, все еще погруженная в думы об анкете.

Красавица провела ладонью по запястью, на котором красовался новенький янтарный браслет, и, удивленно изогнув бровь, поступила в лучших традициях зеркала, отразив вопрос встречным вопросом:

— Почему это? Есть. Но они далеки и почти забыты, — и танцовщица кабаре резко сменила тему: — А вот про близко… Тот красавчик, ловец, что приходил, — весьма щедр. Чем не повод для радости? Хотя и грубиян он изрядный, но зато при деньгах. Ты присмотрись, конту-у-уженная-я-я… — последнее слово она протянула насмешливо, но, к удивлению, не обидно. Как это у Марлен получалось вкладывать в почти оскорбления дружеский смысл — я не могла понять. Лишь принять и не обращать внимания.

— А зачем мне присматриваться? — я искренне не поняла. — Деньги он тебе же дал. Значит и…

— … значит, я просто оказалась в нужном месте в нужное время, — перебила меня белокурая и назидательно добавила: — Права старуха Фло, а у нее глаз наметанный, как бы я не старалась, а приглянулась ему чем-то именно ты…

— Больно он мне нужен. Если так понравился — забирай со всеми потрохами.