Птица в клетке - Таис Сотер (2018)

То же самое Юрий с детства слышал о себе и, может быть, именно поэтому всегда находил подход к одаренным, когда другие с трудом добивались от них каких-то результатов. Эсперов нельзя просчитать на рациональном уровне, но вполне можно понять. Они не вечные дети, которых нужно держать в строгости, и уж тем более не овцы, которых можно подчинить страхом и угрозой. Если уж с кем и сравнивать эсперов, так это с птицами, невесть как потерявшими крылья и теперь не отводящими тоскливого взгляда от неба. Что одаренным до земных дел, когда их ждут небеса?

Эрика была прекраснейшей из этих птиц, и Юрий хотел бы вернуть ей крылья. Но разве это в его силах, если он сам сидит на привязи, что прочнее любых веревок?

Он гардарийский симаргл, у него есть долг, который нужно выполнить, но еще и ответственность за тех, кого он во все это втянул. Маленького мальчика, сына человека, которого гардарик искренне считал другом, и хрупкую девушку, в чьем взгляде сейчас столько горечи.

Эсперы — не дети, но они непростительно невинны, по крайней мере для тех, кто способен читать чужие мысли. И его боязливая, недоверчивая Эрика, когда-то прятавшаяся от него в шкафу, тоже была удивительно наивна в некоторых вещах. Даже увидев его темную сторону, она верила, что он никогда не причинит ей вреда, что он на ее стороне.

Но Юрий предал и ее. Он мог сотни раз повторять себе, что необходимый риск просчитан, что он готов к самому худшему варианту, но сейчас, когда один из лонгийцев направил плазмотрон в сторону девушки, в груди что-то оборвалось. Мысленно чертыхнувшись, гардарик кинул взгляд на Менадо, пытаясь понять, насколько тот боеспособен. Судя по всему, если мозг его еще не превратился в кашу, то до этого уже недалеко. И хоть его марионетка была пока на ногах, причем достаточно близко к Эрике, Цехель все же решил его подстраховать.

«Ну же, детка, воспользуйся своими способностями!» — он попробовал мысленно подбодрить эмпатку, аккуратно кладя Замира на снег позади себя. Последнее дело, если ребенка заденет случайный выстрел. Что теперь придется действовать более грубо, чем он рассчитывал, Юрий не сомневался. А ведь изначально, памятуя об особенностях эсперов, не выносящих смерти рядом с собой, он надеялся этого избежать. Но то, что было помехой, могло стать преимуществом. «Прости меня, Эрика».

Цехель, незаметно тянувшийся к собственному деструктору, немного опоздал, отвлекшись на Замира. Тупой громила выстрелил. В последний момент рука лонгийца дрогнула, но этого оказалось мало, чтобы сместить Эрику с траектории выстрела. И белый плевок плазмы впечатался в грудь, разъедая одежду и плоть. Не девушки — Менадо, закрывшего эспера своим телом. Безопасник двигался на инстинктах согласно заложенной в него программе — защищать эспера любым способом. Едва ли марионетка что-нибудь соображала в этот момент, но боль все же чувствовала. Хемет рухнул на снег, а вслед за ним, переживая его смерть как свою, упала и Эрика, корчась в судорогах так, что гардарик испугался, не вызовет ли ее припадок остановку сердца.

Рывок, и Юрий оказался рядом с эмпаткой, лихорадочно снимая с пояса аптечку. Лонгийцев сейчас опасаться не стоит. Кордоса без сознания, а его охранники дезориентированы. Неконтролируемый эмпатический выброс, в котором смешались страх Эрики и боль Менадо, вывел заговорщиков из строя как минимум на несколько минут. Введя в кровь девушки блокиратор, Юрий убедился, что пульс ее замедлился и неконтролируемые подергивания конечностей прекратились, и вновь обратил свое внимание на лонгийцев.

— Какого хрена? — Здоровяк, что выстрелил в Эрику, держался за голову, тупо глядя на свои штаны, по которым позорно расплывалось мокрое пятно. — Какого хрена?!