Дикарь - Сойер Беннетт (2015)

В течение некоторого времени я остаюсь молчаливым, пытаясь понять все, что сейчас услышал. Мое первое впечатление о Клинте и Каре оказалось верным. Они показались мне легкомысленными, желающими только обсуждать вечеринки и их дорогие игрушки. Ни один из них не сможет выжить в тропическом лесу и пяти минут. Выживание в экстремальных ситуациях может многое сказать о человеке, например, насколько он самостоятельный и здравомыслящий, ответственный. Это все было в моей Мойре. Моей?! Интересно, когда она стала моей?

Мойра другая, она не похожа на них. Она очень ответственная, несмотря на ее невнимательность, когда она пробиралась сквозь тропики джунглей. Я вообще думаю, что если бы она была оставлена волею судьбы, выживать в таких суровых условиях, она бы смогла справиться с опасностью. Эти мысли заставили меня гордиться Мойрой. Гордиться еще больше.

Вскоре Рэнделл поворачивает в живописное место, которое похоже на то, где живет Мойра. Деревья, конечно, может и другие, цветочные клумбы, но в целом такие же маленькие аккуратные домики, которые даже расположены в таком же порядке. После того как мы проезжаем пару улиц он, наконец, останавливается около маленького желтого дома с темными ставнями и темной дверью. Веранда красивая, просторная, выкрашенная в светлый тон. Также тут стоят два кресла-качалки.

Мгновенно яркая вспышка воспоминания ударяет мой разум, и я вспоминаю, что это именно тот дом, где я жил до того момента, пока мне не исполнилось семь лет, и я не покинул Америку. Эмоции затопили мое сознание, кружась отдельными воспоминаниями. Я вспомнил, как играл в саду с маленькими пластмассовыми солдатиками. Я вспомнил, что на заднем дворе есть красивое раскидистое персиковое дерево, по которому мне нравилось лазить, я вспомнил, как мама серьезно мне говорила, чтобы я не ел персики, пока они не поспеют, потому что может разболеться живот. Непрошеные слезы собрались в уголках глаз. Столько всего… Столько всего я был лишен, ради прихоти моих родителей.

Я тяжело сглатываю образовавшийся в горле ком, когда Рэнделл останавливает машину, глушит автомобиль и открывает дверь. Я быстро открываю дверь со своей стороны и иду вперед, я не хочу, чтобы он видел мои слезы, мою грусть, я смотрю на красивые цветочные дорожки, которые начинаются у самого тротуара и заканчиваются около крыльца.

Рэнделл спешно догоняет меня и протягивает руку. Я не сразу понимаю, что он протягивает мне ключ от дома. Я смотрю на ключ, а потом вновь на Рэнделла.

— Ну что, пойдем, посмотрим? — спрашивает он меня.

Я киваю и поднимаюсь на крыльцо, с тяжелым сердцем. Ключ плавно скользит в замке, пока я легко его поворачиваю. Когда захожу в дом, я сразу же все узнаю, воспоминания вихрем проносятся у меня в голове. В гостиной по-прежнему стоят те же диван и кресло с того времени, когда я там жил. Сейчас это все смотрится страшным и старым, покрытым коричнево-оранжевым материалом, на котором выбиты маленькие рисунки птиц. Половицы скрипят, когда я иду дальше, я практически вижу картины из прошлого, как мой отец сидит тихо на диване и читает отрывки из Библии, а я играю рядом.

Я поворачиваю голову и вижу кухню. Она все еще выкрашена в тот же нежно-желтый цвет, на окне висит кружевная занавеска, которая расположенна над раковиной. Я вижу, как моя мама склонилась над духовкой, по кухне витает аромат шоколадного печенья, она аккуратно достает его.

Я вижу себя маленьким мальчиком, который бежит к ней по коридору с радостным криком:

— Мама, смотри, что я нарисовал!

Я доверчиво протягиваю ей рисунок, нарисованный фломастерами, на рисунке изображены мальчик и собака, которая сидит у его ног. Затем я смотрю на маму и спрашиваю:

— Мама, а можно мне собаку? Я так о ней мечтаю, пожалуйста!

Мама смеется, когда смотрит на рисунок.

— Зак, это очень красивый рисунок. Но, малыш, ты же знаешь, мы не можем завести собаку! В следующем месяце мы уезжаем в Бразилию, и за ней некому будет ухаживать!