Дикарь - Сойер Беннетт (2015)

Я жду… Я жду, пока он полностью не войдет в меня на всю длину, пока я не подстроюсь под его размер, я хочу его движения, но он медлит. Я приоткрываю глаза, но не смею двигаться, потому что он безмолвно приказывает мне сохранять свое прежнее положение. Он нуждается забрать то, что заставит его чувствовать себя лучше.

Толчок.

Он входит одним резким толчком на всю длину, и мои мышцы сжимаются вокруг него, пульсируя яркой вспышкой боли от его жесткого проникновения, но в тоже время это удовольствие, ощущать его внутри. Я всхлипываю от переполняющих меня чувств, но тут же прикусываю губу, чтобы не издавать никаких звуков.

Я думала, что он будет трахать меня жестко, выплескивая все свои эмоции, утверждая право на меня, но нет, он неспешно выскальзывает из меня, чтобы наполнить меня снова. Он вторгается в меня в неспешном ритме, совершенно лишенный каких-либо эмоций, не так чувственно и жестко, как это было до этого, все его действия мне напоминают, как он брал на грязной земле Тукабу.

Без намека на какие-либо чувства.

Без эмоций.

Только стальное спокойствие и его стремление получить свое удовольствие.

Но я не могу противиться и отрицать, что все, что он делает, чувствуется приятным наслаждением, заставляющим меня возбуждаться снова и снова, но это наслаждение лишь для тела, для моей души — это неправильно.

Скупое действие, направленное на удовлетворение потребности. Не более.

Я желаю большего, потому что он открылся мне и показал себя, показал, что может дать мне, когда я подчиняюсь его власти и поощряю его контроль, я нуждаюсь хоть в каком-то подтверждении, что я не просто дырка или тренажер для траха.

Он продолжает входить в меня тихо, не издавая ни звука. Нет ни стонов, чтобы понять, насколько ему приятно быть со мной. Нет сбивчивого дыхания, чтобы иметь подтверждения, что я желанна для него.

Только размеренные движения его тела в моем. Он заполняет мое тело мучительно медленными ударами. Я понимаю, что он остается полностью глух к моим чувствам и желаниям.

Мои глаза наполняются слезами, когда я понимаю, что не могу иметь с ним сексуальных отношений, построенных на поощрении и разделении наших желаний. Все, что происходит сейчас, полностью лишено всякой интимности, тут все основывается только на удовлетворении потребности.

Я опираюсь ладонями о ковер, и у меня возникает непреодолимое желание оттолкнуться от ковра и сказать ему, чтобы он прекратил, что это все не так, не то, это не мы… Внезапно, Зак вскрикивает: «бл*дь», и резко отшатывается от моего тела.

Я быстро приподнимаюсь и смотрю на него через плечо. Зак сидит на полу, руки расположены на бедрах.

Его глаза, словно кристаллы льда, он совершенно потерян в своих мыслях, грудь тяжело вздымается и опадает в попытке захватить больше воздуха.

— Прости, — бормочет он голосом, переполненным отвращения к самому себе.

Я замираю, когда понимаю, что страдания и вина переполняет его.

— Прости, прости, — повторяет он тихим голосом и отводит от меня взгляд. — Мне не следовало делать этого.

Я поворачиваюсь и двигаюсь к нему. Я останавливаюсь между его ног и поднимаюсь на колени, затем я ласково беру его лицо в свои ладони. Прижимаюсь к нему губами и целую его щеку, затем лоб, потом глаза.

— Все хорошо, все хорошо, — пытаюсь заверить я его.

Когда я отстраняюсь от него, он смотрит на меня неуверенно. Тихим еле слышным голосом он говорит:

— Я больше не знаю, кто я.

Мое сердце сжимается от боли за этого мужчину, потому что он в эту минуту такой потерянный. Я разворачиваюсь и присаживаюсь к нему на колени, обнимаю его и прижимаюсь к основанию шеи. Я хочу его успокоить, подарить ему уют и любовь. Мне становится легче, когда он оборачивает руки вокруг моей талии и крепко обнимает меня.