Дикая и опасная - Kирa Стрeльникoва (2017)

Я вытерла предательскую слезинку, аккуратно выползла из-под руки Тима и села, осторожно коснувшись его лба. Горячий. Ненормально горячий, и дышал Верден часто. Яп-пона мать, только воспаления не хватало! Снова накатила злость, и я рывком встала, в голове сложив список того, что надо сделать в ближайшее время: запузырить стирку, сварганить что-нибудь пожевать, сбегать в аптеку за антибиотиками. И не думать, не думать о том, что Вердена могли убить вчера. Прикусив губу, я молча натянула выуженную из шкафа рубашку Тима, поглядывая в сторону раненого — спал и даже не почувствовал, что я встала. А может, не спал?.. Злость моментально трансформировалась в тревогу, я снова присела на край кровати, осторожно коснувшись плеча Вердена.

— Тим? — тихонько позвала, холодея от мысли, что он все-таки без сознания.

Тогда точно в больницу везти придется…

— А?.. — тут же хрипло откликнулся он и приоткрыл глаза. — Сонь?.. Ты уже встала?

Молча кивнула, не показав ничем громадного облегчения, нахлынувшего на меня при звуках его голоса. Вменяемый. Я вышла в гостиную, достала из домашней аптечки градусник, протянула Тиму.

— Температуру смерь, — отрывисто сказала, избегая смотреть на него. — Есть будешь?

— Да как-то неохота, — отозвался он, послушно взяв градусник. — Пить хочется…

Я сходила на кухню, принесла воды.

— Держи.

Потом собрала с пола одежду и потопала в ванную, сопровождаемая внимательным взглядом Вердена в спину. Сдержаться и не вывалить на него все мои переживания стоило больших трудов, останавливало только то, что он все-таки болеет и нервные встряски ему сейчас абсолютно не нужны. Совершая, казалось бы, привычные действия, я в мыслях все равно возвращалась к тому, что случилось, эмоции требовали выхода, бурля внутри, как вскипающий компот. Господи, неужели для того, чтобы понять, насколько он мне нужен, обязательно понадобилось это? Угроза его жизни? Черт, почему Верден не подумал, что я с ума сходить буду от тревоги, случись с ним что?.. Ага, а сама-то много о его душевном равновесии думала, когда загонялась с собственными тараканами? Теперь вот получай так же больно и по тому же месту.

Закончив со стиркой, я пошла на кухню, готовить. Хочет не хочет, а есть будет, мало того что крови потерял вчера достаточно, еще и силы для выздоровления нужны. Поставив вариться яйца, я начала ожесточенно резать овощи для салата и вдруг неожиданно для самой себя тихонько всхлипнула, зажмурившись и отложив нож. Ладони стиснули край стола, а зубы сжались до скрипа, не давая сорваться с катушек, злость пополам со страхом рвали горло, лишая возможности нормально дышать. Хорошо, что Ольга еще дрыхла и, судя по всему, собиралась делать это достаточно долго, а Верден валялся в спальне. Сейчас мне меньше всего хотелось видеть кого-то из них и уж тем более что-то там объяснять. Не маленькая, сама справлюсь со своими загонами, не впервой. Постояла, подышала, кое-как уняв желание разреветься в голос и сглатывая рыдания, и дальше занялась завтраком. Чай, бутерброды, кастрюлю под холодную воду…

Сзади послышались шаги, и я обернулась: Тим стоял на пороге, в чистой футболке и джинсах, придерживаясь за стену — его слегка пошатывало, на щеках горел нездоровый румянец, а глаза блестели, но вроде смотрели осмысленно. Рука висела на сложенном платке — ну слава те, хватило ума! Я тихо ахнула, испытывая сильное желание надавать кому-то подзатыльников и пинков для вбивания в мозги прописных истин.

— Ты чего встал?! — прошипела разъяренной коброй. — Я кому сказала вчера, лежать, пока не поправишься?! Где градусник?

Он улыбнулся, прислонившись к стене.

— Что, даже в сортир нельзя? — О, голос окреп, тоже радует.

— Пошути мне еще, — сквозь зубы процедила я, злость прорывалась сквозь беспокойство, как союзные войска через блокаду Ленинграда. — Градусник, говорю, где? Какая температура?