Дикая и опасная - Kирa Стрeльникoва (2017)

Он знал, что я стояла за дверью. И теперь отплатил за вечерний ускоренный курс по выведению лишней жидкости из организма, устроив мне… что? Как называлось то, что я испытывала? Это вот и есть, что ли, желание? Спросить было не у кого и пришлось пока взять за аксиому. Ощущения потихоньку потеряли остроту, и я с трудом выдохнула, докурив и яростно затушив бычок. Вот скотина, тоже мне, Юлий Цезарь, у него там баба в постели, а он ухитряется еще тратить время, чтобы преподать мне маленький урок! Да чтоб у тебя больше одного раза не получилось, учитель хренов! Но портить удовольствие Ольге не стала, хотя велико было желание учудить что-нибудь в отместку. Ладно, утром разберемся. Еще немного постояв у окна и дождавшись, пока организм придет в норму, я вернулась в комнату и быстро уснула. Никакие посторонние звуки меня не тревожили — или Грановская таки тихая, или тут стены толстые.

Утро наступило для меня часиков в двенадцать, и, слава богу, без похмелья. Проснувшись, четко поняла следующее: хочу есть, курить и знаю, что должна делать дальше. У меня осталось незавершенное дело там, в прошлом, и пора ставить последнюю точку. Моя жизнь изменилась резко и навсегда, надо идти вперед, а не грустить о том, чего не вернуть. Странно, в душе поселилось умиротворение, как только приняла решение. О ночном происшествии старалась не думать. Покосившись на дрыхнувшую без задних ног Ольгу, я отправилась умываться, тихо надеясь, что не столкнусь с Верденом. Обошлось, альбинос не появился. Постояв в раздумье перед шкафом, я выпендриваться не стала: джинсы, рубашка, свитер, как обычно. На дело иду, а не в бирюльки играть. Приведя в порядок волосы, перекусила остатками вчерашнего пиршества — мы перед тем, как выносить все на общий стол, часть в холодильнике как раз на утро оставили, — оделась и вышла в коридор. Интересно, в институте кто-нибудь есть сейчас? Мне бы с Николаичем переговорить, имею к нему пару просьб.

Общага словно вымерла, да и неудивительно, небось до утра бузили дорвавшиеся до свободы замордованные учебой студенты. На вахте клевал носом охранник, проводивший меня удивленным взглядом. Улица встретила свежим морозным воздухом и звенящей тишиной, как всегда первого января. Пока шла к институту, не встретила ни одного прохожего, а в здании все-таки оказались живые: на проходной тоже сидел охранник, правда, непривычно бодрый в отличие от нашего, общажного.

— Есть кто-нибудь? — поинтересовалась я.

— А кого нужно? — задал он встречный вопрос, слегка удивившись.

— Мне бы с Семеном Николаевичем как-нибудь переговорить, — озвучила я просьбу. — Очень надо, на самом деле, — состроила просительный взгляд и хлопнула ресницами.

Тот потер переносицу, снова стрельнул в меня острым взглядом — не сомневаюсь, он тоже экстрасенс, но проверять не стала, — и достал толстую тетрадь.

— Сейчас, — достав мобильник, мужик позвонил: — Семен Николаевич? Не разбудил? Здравствуйте, с праздничком… Да, спасибо, все тихо… Тут к вам студентка… — Охранник вопросительно посмотрел на меня, я назвала имя и фамилию. — Александровская, говорит. Срочно. Да, сейчас, — он протянул трубку мне.

— Доброе утро, — поздоровалась я. — Семен Николаевич, извините, что от праздника и отдыха отрываю, мне надо встретиться с вами, это ненадолго, — скороговоркой выпалила, опасаясь, что меня пошлют лесом за такую странную просьбу первого января.

— Сонька, чего тебе не сидится дома? — Он смачно зевнул. — До завтра подождать не может?

— Нет, — твердо ответила я и тихо добавила: — Точки на прошлом поставить хочу.

— Понял. — Голос Николаича перестал быть ленивым и расслабленным. — Поднимайся к кабинету, буду через десять минут.

— Спасибо. — Я отключилась и отдала трубку охраннику.