Поворот оверштаг - Владислав Савин (2012)

— С «Полынью-1» пока все по плану и графику. Груз закуплен и перемещен в угольный склад, двести пятьдесят тонн. «Красногвардеец» должен забрать его двадцать восьмого. «Граф Толстой» ложный след отработал отлично. Считаю, что он заслужил и амнистию, и награду.

— Ну, если потомки записали, что товарищ Быстролетов Дмитрий Александрович был и оставался советским человеком, жил достойно и умер в семьдесят пятом… Есть мнение все обвинения с него снять, во всех правах восстановить и дать Героя. Но это когда груз в советский порт доставят. Что по «Полыни-2»?

— Группа Судоплатова уже в Чикаго, товарищ Сталин. Есть внедрение в фирму-поставщика графита в той истории. Тоже пока все по плану.

— Может, не надо было Судоплатова? Слишком известен в определенных кругах. Как фигура, указывающая на нас.

— Другой может не справиться. На крайний случай есть аварийный вариант. Объявить его изменником, троцкистом, завербованным абвером. Это в случае провала и опознания.

— А сам он об этом знает?

— Сам и предложил.

— Значит, понимает, как и ты, Лаврентий? Что в любом случае, при любом исходе — чтобы к нам не вело никаких следов. Это все абвер или СД. Повторяю еще раз: категорически запрещаю использовать нашу агентуру в «Манхэттене». Тем более что там не наши «штирлицы», а завербованные или сочувствующие из местных. Это немецкая операция, и все исполнители должны быть соответствующие. И следы, указывающие на Берлин.

— Так и будет, товарищ Сталин!

— И не только это. В случае успеха никогда, запомни, никогда и никто не узнает о «Полыни» правду! Это значит, что после победы должны найтись немецкие документы, указывающие на их руководство, а все ответственные лица, в этих документах упомянутые, должны быть мертвы. Тогда лишь «Полынь» будет завершена. И максимум, что может быть, это если лет через полсотни какие-то досужие писаки будут строить предположения «а если», но никто ничего не сумеет доказать.

— А наши люди в «Манхэттене»?

— Так ведь это немцы, не мы. Так что наша совесть чиста. Главная помощь и польза от них была та же, что в той истории: они сообщали нам информацию, которая позволила хорошо сэкономить время и ресурсы. Однако сейчас мы эту информацию уже имеем от потомков. Так что значение наших людей там сильно упало — разве что следить, как идут дела у той стороны. Что, впрочем, тоже немало. Можно устроить, чтобы в решающий момент кого-то не оказалось на месте. Конечно, по уважительной причине. В конце концов, не мне учить тебя и Судоплатова, как подобное организовать.

— Что делать с консультантами? Зельдовичем и прочими?

— А что с ними делать, Лаврентий? Пусть посидят пока… на казарменном положении и под охраной. И работают по бомбе — если уж с «Полынью» не смогли. У них ведь была достаточная информация? Подробное описание «чикагского эксперимента» той истории, якобы немецкая атомная программа. А товарищ Сирый предложил план, который гораздо проще и эффективнее. Это что ж выходит, у потомков корабельный инженер-механик превосходит наших светил-академиков?

— Никак нет, товарищ Сталин. В такой же мере, как современный студент превосходит Ломоносова. Во-первых, практический опыт нескольких десятилетий, выявивший такие вещи, как «йодная яма» или «отравление реактора», что абсолютно неизвестно сейчас. Во-вторых, если что-то случится с реактором лодки в походе, механик обязан решить проблему сам, если это вообще решаемо — отсюда и подготовка таких кадров, в том числе теоретическая. Так что по части атомных реакторов капитан второго ранга Сирый действительно уникален. И Курчатов, Александров, Доллежаль в этом со мной полностью согласны.

— Это очень плохо, Лаврентий. Адмиралы настаивают на использовании К-25 в боевых действиях. А на море всякое может случиться. Может, попросить товарища Сирого написать подробные инструкции?