Пути-дороги - Константин Борисов-Назимов (2020)

– А еще на господина Чуркова работает одна дама, не желающая дать окончательный ответ на мои ухаживания, – буркнул Анзор.

Мы помолчали, Абрам, успокоившись, согласился помочь, и Жало тронул автомобиль к дому профессора Рентгена. К сожалению, прийти к ученому домой и переговорить в спокойной обстановке никак нельзя. О цели моего визита в Мюнхен известно, и полиция крутится поблизости. А если верить Анзору, то в округе сосредоточено до двадцати полицейских. Тем не менее, когда нужный мне человек вышел из дома, возле него остановился извозчик, и ученому ничего не оставалось, как сесть внутрь (под дулом нагана не станешь громко права качать). Возница свое дело знает, он должен от полицейских оторваться на раз, правя какими-то переулками и дворами. Мы же, видя, что полицейские находятся в замешательстве и толком не смогли осуществить преследование, медленно направились к условленному заранее месту.

На набережной реки Изар и состоялась наша встреча. На вид ученому лет шестьдесят, высокий лоб и длинная борода, завидев выходящего из автомобиля своего ассистента, он изумленно вскрикнул, а я же сказал:

– Господин Вильгельм, прошу простить за доставленные неудобства, но у меня не оказалось другого выхода. Мы с вами переписывались, я Чурков Иван Макарович, а Абрама Федоровича привлек в качестве переводчика и, признаюсь, желания его не спрашивал.

Рентген сделал пару шагов взад-вперед, не отвечая на перевод Иоффе. Ученый что-то осмысливал и хмурился, но вот он пожал плечами и спросил:

– Не могу понять – для чего все это? Могли бы спокойно все обсудить в институте!

– Я посещал его вчера и даже видел в действии вашу установку, господин Иоффе продемонстрировал ее на одной моей знакомой, которой требуется помощь. А чуть позже оказалось, что полиция моей персоной заинтересовалась и имеет приказ препроводить в Берлин. Не переговорив с вами и не решив определенных вопросов, у меня нет желания подчиняться каким-то глупым приказам, – ответил я.

– И чего же вы хотите? – поинтересовался профессор.

– Присядем? – предложил я, кивнув в сторону лавочек, стоящих у воды.

– Почему бы и нет, – согласился тот, а потом указал в сторону своего помощника: – Абрам, ты прогуляйся, мы с господином Чурковым сможем изъясниться, это с чтением русского у меня возникают определенные проблемы. Очень уж грамматика и орфография странная, имеющая нюансы при переводе.

Иоффе молча кивнул и отправился в автомобиль. Нет, Вильгельм говорил по-русски плохо, над фразами долго думал, но понять мы действительно друг друга могли. Разместившись на лавочке, смотрели на воду и курили, собираясь с мыслями.

– Предлагаю вам отправиться в Москву и продолжить работу в моей компании. Средства, материалы – выделю, в разумных пределах, – сказал я.

– Иван, я уже не молод, мне нравится Мюнхен, опять же тут семья и уже налажена работа. Переезд, пусть и с выгодой, всегда сравним с пожаром, при котором погибнут идеи и пропадут необходимые материалы. Так было, есть и будет. За большими деньгами давно уже не гонюсь, за славой тоже, – покачав головой, ответил он мне.

– Но могу предложить не один десяток идей, как усовершенствовать вашу установку, – намекнул я. – В том числе и про ее практическое применение расскажу.

– А мне это и так известно, – неожиданно ответил тот. – А десяток усовершенствований – крохи, у меня сотни вариантов! Боюсь, попробовать все не успею, не хватит времени.