Укрощение - Камилла Лэкберг (2016)

— Кто это сказал? Я вообще почти не разговаривал с ней. Когда я заходил в конюшню, то максимум перекидывался с ней несколькими словами, как и с другими девчонками, которые туда ходят.

— Мы беседовали с братом Виктории Рикки, и он утверждает, что у вас с Викторией были отношения. В тот день, когда она пропала, он видел, как вы стояли возле конюшни и ссорились. О чем была ваша ссора?

Юнас покачал головой:

— Я даже не помню, разговаривали ли мы с ней в тот день. Но как бы то ни было, это точно не было ссорой. Иногда я строго разговариваю с девочками, которые плохо себя ведут в конюшне, так что речь наверняка шла о чем-то таком. Они не любят, когда им делают замечания — как-никак это подростки!

— А мне показалось, что чуть раньше ты сказал, что вообще не общаешься с девчонками в конюшне, — заметил Йоста, откидываясь на спинку дивана.

— Само собой, в какой-то мере я ними общаюсь. Я ведь совладелец школы верховой езды, хотя ею и занимается Марта. Бывает, что я помогаю там в хозяйственных делах, и если что-то делается не так, как надо, то делаю замечания.

Флюгаре задумался. Может быть, Рикки преувеличил то, что увидел? Но даже если это и не было ссорой, Юнас не мог не запомнить самого случая.

— Ссора или нет, но, по словам Рикки, он накричал на тебя, — стал рассказывать пожилой полицейский. — Он увидел вас издалека и подбежал, крича на вас обоих, а потом продолжал ругать тебя после того, когда Виктория убежала. Неужели ты ничего из этого не помнишь?

— Нет, мне кажется, он что-то неправильно понял…

Йосте стало ясно, что ничего другого он не услышит, и он решил двигаться дальше, хотя ответ ветеринара его совсем не убедил. Зачем бы Рикки врать о том, что он поругался с Юнасом?

— Кроме того, Виктория получала угрожающие письма, которые указывали на то же самое — что у нее какой-то запретный роман, — добавил полицейский.

— Письма? — переспросил Перссон. Казалось, у него в голове завертелись какие-то мысли.

— Да, анонимные письма, приходившие на ее домашний адрес.

Юнас выглядел искренне удивленным. Однако это необязательно что-то означало. Йоста не раз видел невинное выражение лица, за которым скрывалась ложь.

— Ничего не знаю об анонимных письмах, — покачал головой ветеринар. — И у меня действительно не было никаких отношений с Викторией. Во-первых, я женат — и счастливо женат. Во-вторых, она всего лишь ребенок. Рикки ошибся.

— Тогда спасибо, что ты уделил мне время, — проговорил Флюгаре, вставая. — Как ты понимаешь, мы вынуждены принимать такие сведения всерьез, так что мы еще будем заниматься этим вопросом и выяснять, что могут сказать по этому поводу другие.

— Но вы же не можете ходить и расспрашивать про такое?! — воскликнул Юнас, тоже поднимаясь. — Сам знаешь, что у людей на уме! Стоит вам задать вопрос — и они подумают, что все это правда. Разве ты не понимаешь, какие поползут слухи и что это будет значить для нашей школы? Все это недоразумение, ложь. Боже мой, Виктория — ровесница моей дочери! За кого вы меня принимаете?

Его обычно открытое и приятное лицо сейчас было искажено гневом.

— Мы будем действовать осторожно, обещаю, — сказал Йоста.

Перссон провел рукой по волосам:

— Осторожно? Это просто безумие какое-то!

Флюгаре двинулся в холл, и стоило ему открыть дверь, как он увидел Марту — она стояла на лестнице прямо у входа. Полицейский вздрогнул от неожиданности.

— Привет, — сказала хозяйка дома. — Что ты здесь делаешь?

— Э… хм… я просто уточнил у Юнаса некоторые детали.

— У Йосты было несколько уточняющих вопросов по поводу взлома, — подсказал ветеринар из гостиной.

Его гость поспешно кивнул:

— Да, парочка вопросов, которые я забыл задать позавчера.

— Ох, я слышала о Лассе, — сказала Марта. — Как чувствует себя Тереза? По словам Юнаса, она держит себя в руках.

— Ну да… — Йоста точно не знал что ответить.