Природа зверя - Луиза Пенни (2017)

– Между нами состоялся приятный обмен любезностями, не более того. Мы знакомы сто лет. Вместе работали по нескольким делам.

– Понятно, – сказала Лакост.

Бовуар внимательно слушал, глядя на своего прежнего босса. Он понимал, что из Гамаша получился бы прекрасный офицер разведки. Жан Ги подозревал, что Гамашу поступали такие предложения, может быть даже предложения высоких постов, и Гамаш сейчас обдумывает их.

Добро пожаловать в КСРБ.

Гамаш уже собирался рассказать им о своей находке в Хайуотере, но тут подошел Адам Коэн.

– У меня есть информация по Алу Лепажу, – сказал он, садясь. – Хотите, чтобы я сообщил прямо сейчас?

Лакост посмотрела на Гамаша, который движением руки предложил молодому агенту продолжать. Вид у Коэна был такой взволнованный, попридержи его – и перегорит.

– Отец Лорана не Ал Лепаж.

– Quoi?[60] – спросил Бовуар, подаваясь вперед. – Тогда кто же его отец?

– Нет, извините. Я неточно выразился. Я не имел в виду биологически…

Он понял, что ввел их в заблуждение.

– Позвольте, я попробую еще раз. Ал Лепаж – не настоящее имя. Мы разослали его отпечатки пальцев по всем канадским и американским полицейским отделениям, и, поскольку он уклонялся от призыва, мы послали запрос в Министерство обороны в Вашингтоне.

– Правильно, – сказала Лакост. – И у них ничего не нашлось на Лепажа.

– Что довольно странно, – заметил Коэн. – Лепаж признает, что он американец, уклонист от призыва. Какая-то информация о нем должна быть. Тогда я решил написать в Военно-юридическую службу. Это юридический департамент армии США в Вашингтоне. И смотрите, что я получил.

Он протянул распечатку старшему инспектору Лакост, и она начала читать, становясь с каждой минутой все мрачнее и мрачнее. Дочитав, она глубоко вздохнула, передала бумагу Бовуару и обратилась к Коэну:

– Покажи мне.

Лакост последовала за агентом к компьютеру, а Бовуар, дочитав, протянул распечатку Гамашу.

Настоящее имя Ала Лепажа было Фредерик Лоусон. Рядовой армии США.

– Не уклонист, – сказал Гамаш, глядя на Бовуара поверх очков. – Дезертир.

– Читайте-читайте, – сказал Бовуар с мрачным лицом.

Гамаш продолжил чтение. Он чувствовал, как холодеют его щеки, словно окно распахнулось и внутрь проник ледяной воздух.

– И не просто дезертир, – сказал Бовуар, когда Гамаш положил лист на стол. – Его собирались судить за участие в массовой бойне.

– Бойня в Сонгми, – сказал Гамаш. – Вы, молодые, не помните, но я знаю.

Изабель Лакост опустилась на стул и начала просматривать фотографии на компьютере Коэна. Бовуар подошел к ней, а за ним неохотно подтянулся Гамаш. Он уже видел эти фотографии, будучи молодым человеком, почти мальчишкой. Жестокие фотографии показывали в вечерних новостях в конце 1960-х. Такие вещи не забываются.

Вчетвером – три опытных офицера полиции и один новичок – они рассматривали фотографии, настолько ужасные, что осознать их было невозможно. Сотни и сотни тел. Детские оторванные конечности. Длинные черные волосы. Яркие одежды мужчин, женщин, детей, младенцев, в то утро даже не подозревавших, что приближается к ним из-за перевала.

– Ал Лепаж принимал в этом участие? – спросила Лакост.

– Фредерик Лоусон принимал, – ответил агент Коэн. – А перейдя границу, он стал Алом Лепажем.

– Он бежал не от войны, в которую не верил, а от правосудия, – сказал Бовуар.

Гамаш набрал полные легкие воздуха и выдохнул.

– Теперь мы знаем, что Ал Лепаж способен убивать детей, – заметил Бовуар.

– И что мы будем делать с этой информацией? – спросил агент Коэн у старшего инспектора Лакост.

– Пока придержим, – сказала Лакост. – Пусть закончится наше расследование. А там посмотрим, что делать.

Они вернулись к столу для совещаний, и она посмотрела на Гамаша, который слегка кивнул ей. Его обычное поведение.

– А тут что? – спросил Бовуар, читая другую распечатку.