Природа зверя - Луиза Пенни (2017)

– Его убили в тысяча девятьсот девяностом году. Некоторые говорят, что убийство было заказное. В то время он жил в Брюсселе. Пять пуль в голову.

– Профессиональное убийство, – сказала Лакост.

Розенблатт кивнул:

– Убийцы так и не были пойманы.

Гамаш задумался, прищурившись.

– Кажется, я припоминаю, – сказал он. – Джеральд Булл был квебекцем…

– Вообще-то, он родился в Онтарио и учился в Университете Куинс. Тут обо всем этом написано. – Розенблатт помахал привезенными бумагами. – Но бóльшую часть работы он проделал здесь, в Квебеке. По крайней мере, в начальной стадии.

– Вы его знали? – спросил Гамаш.

– Практически нет. Он очень недолго работал в Университете Макгилла. Считался сумасбродом. Трудный человек.

– В отличие от физиков? – спросил Гамаш и увидел улыбку на лице Розенблатта.

– К сожалению, я недостаточно гениален, чтобы позволить себе быть трудным человеком, – сказал он. – Я был просто преподавателем, обучал студентов рассчитывать траектории. Вернее, пытался обучать. Когда появились сложные системы, студенты поняли, что могут обойтись без этих знаний. За них все сделают компьютерные программы. С таким же успехом я мог бы обучать их пользоваться логарифмической линейкой и счетами.

– Доктор Булл никогда не обращался к вам за советом? – подначил его Гамаш.

Розенблатт откровенно рассмеялся:

– За советом? Джеральд Булл? Нет. Да он вообще никогда не обратился бы ко мне! Я был гораздо ниже его по положению.

Некоторое время они смотрели друг на друга, наконец Гамаш улыбнулся и опустил глаза. Но Майкл Розенблатт внял предостережению и спросил себя, не слишком ли он разоткровенничался.

– После его смерти начались разговоры, что он действительно сконструировал свою суперпушку, – сказал Розенблатт. – И что она была готова к испытаниям. Но никто не знал, где она находится. К тому же это были всего лишь слухи. Люди любят драматические сюжеты, но на самом деле в них не верят.

– Почему его убили? – спросил Бовуар.

– Никто, конечно, толком не знает, – ответил Розенблатт. – Высказывалось предположение, что таким образом хотели предотвратить создание пушки.

– «На реках Вавилонских мы сидели и плакали», – процитировал Гамаш, глядя на пожилого ученого. – Вы не все рассказали, профессор. Рано или поздно мы все выясним, вы ведь знаете. Откуда на орудии взялась такая гравировка – семиглавый зверь? Зачем она понадобилась Джеральду Буллу? И к чему эта цитата?

Профессор Розенблатт скользнул по комнате взглядом, который мог бы показаться до смешного вороватым, если бы разговор шел не об орудии, само существование которого стоило жизни как минимум двум людям: его создателю и Лорану. И назначение которого состояло в том, чтобы убить гораздо большее число людей.

Майкл Розенблатт слишком поздно понял, что он недооценил своих собеседников, и в первую очередь Гамаша. Все верно, в конечном счете они докопаются до истины.

Но возможно, лихорадочно подумал он, не до всего.

Он вполне может и сам рассказать им кое-что. Но разумеется, не все.

– Джеральд Булл был настоящим человеком Возрождения, – сказал он и, услышав смешок Бовуара, добавил: – В эпоху Возрождения создавались удивительные произведения искусства и техники. Однако это были жестокие времена. Я не закрываю глаза на то, что перед нами оружие, назначение которого – убивать.

– Оружие массового поражения, – вставил Гамаш, которому тоже претили восхваления в адрес конструктора-оружейника, торговца оружием.

Профессор Розенблатт внимательно взглянул на него, проверяя, нет ли скрытого смысла за точными словами, выбранными Гамашем. Вроде бы нет.