Природа зверя - Луиза Пенни (2017)

– Я знаю, что люди способны на ужасные вещи, – ответил Бовуар. – Отругать, побить или даже убить человека, которого любят. Этот человек рассыпается на наших глазах.

– От горя, – сказала Клара.

– От чего-то, – возразил Бовуар.

В машине Бовуар спросил у Лакост:

– Ты не заметила ничего странного в Лепажах?

Лакост задумалась, потом кивнула.

– Никто из них не стал спрашивать про пушку, – сказала она.

Бовуар кивнул:

– Точно.

Остаток дня они провели, перечитывая записи разговоров с жителями, сопоставляя факты, детали.

Изабель заметила, как Гамаш вышел из дома вместе с Анри, посмотрел на здание старого вокзала, потом повернул в другую сторону и скрылся из виду.

Несколько минут спустя она нашла его на скамье над деревней. Анри сидел рядом.

– Вы ведь меня не избегаете? – спросила она, усаживаясь рядом с Гамашем. – Потому что если вы хотели спрятаться, то место выбрали не самое удачное.

Он улыбнулся. Его лицо избороздили веселые лучики.

– Может, и избегаю, – признал он. – Но ничего личного.

– Это профессиональное, – кивнула Лакост. – Наверное, вы странно себя чувствуете, не возглавляя следствие.

– Есть немного, – согласился Гамаш. – Трудно не соскальзывать в прошлые роли. В особенности после… – Он распростер большие руки, и она поняла силу его чувств. – После Лорана.

Она кивнула. Это убийство задело их за живое.

– Тебе нужен оперативный простор, Изабель. Ты ведешь расследование. У меня нет желания возвращаться, но…

– Но это в крови.

Она посмотрела на его руки. Выразительные руки. Она держала их, когда он умирал. Когда прошептал ей то, что могло стать его последними словами.

«Рейн-Мари».

Она стала тем сосудом, в который он влил свои последние чувства, его глаза молили о том, чтобы она поняла.

И она поняла.

«Рейн-Мари».

Изабель крепко сжала тогда его руку. Рука была в его крови и крови других людей. И она смешалась с кровью на ее руках. Ее собственной и других людей.

И теперь охота на убийц была у них в крови.

Старший инспектор Гамаш не умер тогда. Он продолжал возглавлять отдел, расследовал еще немало убийств. Пока не настало время приехать сюда.

Он сделал достаточно. Настал черед других.

Ее черед.

– Вы с мадам Гамаш, кажется, счастливы здесь.

– Верно. Я и не думал, что такое счастье возможно.

– Но вы не удовлетворены, – продолжала прощупывать его Изабель.

Гамаш снова улыбнулся. Как же она отличалась от Жана Ги, который сразу взял быка за рога и спросил у него: «Вы так и собираетесь бездельничать здесь или как, patron?»

Он попытался объяснить Жану Ги, что покой – не бездельничанье. Но взволнованный Бовуар просто не понял его возражений. Как не понял бы и сам Гамаш, будь ему столько же лет, сколько Бовуару. Но в свои почти шестьдесят Арман Гамаш знал, что сидеть спокойно гораздо труднее, это тяготит гораздо больше, чем беготня по делам.

Нет, он не бездельничал. Но придет время, и покой позволит ему понять, что делать. Дальше.

Что дальше?

– Пожалуйста, patron, займите пост суперинтенданта. В полиции столько еще нужно сделать. Разгрести завалы. Вы ведь видели этих двух молодых полицейских. Новые агенты не знают, что такое дисциплина, не гордятся службой.

– Я это заметил.

– Если они сделают карьеру, мы вернемся туда, где были десять лет назад. – Она повернулась к нему. – Пожалуйста, соглашайтесь.

Гамаш посмотрел вниз на деревню.

– Здесь так красиво, – чуть слышно проговорил он.

Изабель проследила за его взглядом: коттеджи, сады, три высоких вечнозеленых дерева. Но деревня была привлекательна не только этим.

Из бистро вышел Габри и поспешил в гостиницу. Он увидел их наверху и поднял руку. В дверях пекарни появилась Сара и помахала им полотенцем, белым от муки. За окном в книжном магазине Мирны тоже кто-то двигался.