Тайна персидского обоза - Иван Любенко (2013)

— К сожалению, нет. Но бегает быстро и, по-моему, был одет в темный сюртук. А казак, к вам приставленный, уже на улице дожидается… Эх, Иван Авдеевич, растревожили вы это осиное гнездо! — Полковник поймал на себе непонимающий взгляд Самоварова и пояснил: — Я имею в виду хозяйство полковника Безлюдского. Да и Латыгин тоже птица не без греха. Вот, говорят, у поручика Гладышева обнаружена большая недостача. Человек погиб, горе в семье, а эти господа готовы на него теперь всех собак повесить.

— Да, негоже сие дело.

— Вот и я говорю.

— А как самочувствие Агриппины Федоровны?

— Ей опять что-то нездоровится. Доктор говорит, что в ближайшие дни возможны роды, а мастера еще комнату для новорожденного так и не закончили. А вообще, местные строители — сущие прохиндеи…

— Так отчего же только местные? Они и у нас в Петербурге такие же… Вон у графа Одинцова в прошлом году умельцы фасад отделывали и для прочности добавили в штукатурку сырых опилок. Работу закончили, управляющий с ними рассчитался, а через пару месяцев дом позеленел. Над графом смеялась вся столица.

— Позеленел?

— Ну да, зацвел.

— Как это?

— Мхом покрылся…

— Чем? — всплеснул руками в удивлении полковник и зашелся диким, необузданным хохотом. — Ну это ж надо! А? Кому скажешь — не поверят! Вот это фокусники! Дом позеленел! — раскрасневшийся обер-квартирмейстер хлопал в ладоши и по-детски топотал ногами. — Ух, Иван Авдеевич, уморили на славу! — вытирая платком выступившие от смеха слезы, Игнатьев посмотрел на Самоварова. Надворный советник сидел не шевелясь, словно каменное изваяние, и с отрешенным видом смотрел в пол. — Что с вами, Иван Авдеевич?

— Да как же это я раньше не догадался? — сокрушенно развел руками следователь.

— Вы о чем? — непонимающе спросил полковник.

— О мхе…

— О каком?

Самоваров оставил вопрос без ответа и поднялся:

— Родион Спиридонович, надобно безотлагательно осмотреть соляной склад. Не могли бы вы сопроводить меня?

— Прямо сейчас?

— Сию минуту.

— Ну хорошо, только прежде я хотел бы вам подарить новую треуголку. К тому же все ранее прибывавшие к нам инспектора Главного штаба обычно носили форменные головные уборы. И хотя это правило, видимо, на вас не распространяется, все же мой подарок вам подойдет больше, нежели новомодный, но простреленный цилиндр, — усмехнулся в усы полковник.

— Вы совершенно правы, к упомянутому военному ведомству я прямого касательства не имею. Да это теперь и не важно. Однако не будем тратить попусту время.

За парадной дверью Самоварова встретил исполин огромного, на все двенадцать вершков[13], роста. Из-за черной овчинной папахи, надвинутой на самые глаза, казак выглядел настоящим головорезом. Пышные, слегка обвислые черные усы, тяжелый свинцовый подбородок и широкие скулы дополняли первоначальное впечатление. Длинный синий полукафтан был подбит лисьим мехом, а шаровары упрятаны в согнутые гармошкой юфтевые сапоги. Висевшая на левом боку сабля в деревянных, кожаных ножнах доставала великану лишь до колена и от этого казалась игрушечной. Глядя сверху вниз на Самоварова, гигант приложил к виску широкую, с воронье крыло ладонь и пробасил:

— Иван Побединцев. Прибыл для охраны ваш-бла-родия.

— Что ж, любезный, следуй за нами, — повелел надворный советник и вслед за полковником направился в здание Интендантства, расположенное в ста саженях[14] от дома обер-квартирмейстера. Ничего не понимающий дремавший на стуле штабс-капитан Рыжиков вытянулся в струнку, когда в комнату вошла столь представительная делегация.

— Штабс-капитан, попрошу вскрыть соляной склад, — повелел следователь.

Прихватив большую связку ключей и накинув шинель, Рыжиков, словно старая тягловая лошадь, годами следовавшая одним и тем же маршрутом, послушно потрусил к цейхгаузам.