Отель «Петровский» - Альбина Нурисламова (2020)

Помирившись с ним, покинув комнату Натальи, Петровский пришел к себе, налил коньяку и долго стоял с бокалом в руке, глядя на парк, не подозревая о том, что и сын его точно так же стоял, смотрел…

Унылая картина нагоняла тоску, и Николай Федорович чувствовал себя одиноким, как никогда в жизни. А еще – запертым в ловушке.

«Николаша, прости, но ты ведешь себя как кретин», – голос дядюшки прозвучал в голове так отчетливо, словно тот был рядом, в комнате.

Петровский вздрогнул и не удержался от того, чтобы оглядеться: в доме оживали невероятные фантазии, а человек, умерший много лет назад, мог явиться из небытия.

Однако в комнате был только он один. На этот раз никакой мистики: Петровский слышал лишь внутренний голос. И голос этот был прав. Не желая покидать дом, Николай Федорович полагал, что борется, проявляет силу.

Но разве сила в том, чтобы отрицать очевидное? Не верить своим глазам? Лгать жене? Упрямство – достоинство ослов, как же это верно! Петровский выплеснул остатки коньяка в камин, и пламя вспыхнуло, заметалось оранжевыми языками, рассыпалось сверкающими искрами.

Проклятый дом был опасен, все кругом знали это, и он знал, хотя и не признавался себе. Но сейчас понимал это со всей очевидностью – как понимал и то, что самые близкие, любимые люди отделены от него враждебными стенами.

– Уезжать! Немедленно! – решительно проговорил Петровский.

Ему, Наташе, Дмитрию, слугам – всем следует немедленно покинуть дом. Объяснения, разговоры и обсуждения – после.

Позволив себе принять решение, Петровский ощутил облегчение: сжатая пружина внутри него ослабла, и он, впервые за долгое время, сумел вдохнуть полной грудью.

«Теперь все будет хорошо», – говорил он себе, спеша по коридору к комнате жены.

То, что ошибся и хорошо уже не будет, Николай Федорович понял позже, когда увидел тело сына, распростёртое возле двери.

Глава седьмая

Наталья по-прежнему лежала в кровати, полагая, что жизнь кончена, когда дверь без стука распахнулась и на пороге возник муж.

– Прости меня, Наташа, – отрывисто проговорил он. – Ты была права. Нужно уезжать. Сегодня же. Сейчас же.

Она приподнялась на локте, вглядываясь в его лицо: не шутит ли? И поняла, что Николай серьезен как никогда. Отбросив одеяло, Наталья села в кровати и спросила:

– Что произошло?

Муж пожевал губами, словно перебирая в уме нужные слова, но в итоге сказал только:

– Потом, все потом. Зови Татьяну. Собирай вещи. Я иду к Дмитрию.

Дверь за ним закрылась, и Наталья вновь осталась одна, в полной растерянности. Что случилось за последний час? Что могло заставить Николая так резко поменять свое решение? Она не знала, но сейчас не было времени выяснять. Наталья была рада, что ей наконец-то позволено уехать отсюда, и ощущение свободы, счастья от долгожданного избавления было, вероятно, таким же, как у узника, перед которым отворилась дверь темницы.

Молодая женщина выскочила из кровати и забегала по комнате, призывая Татьяну.

Спустя примерно полчаса они уже успели уложить часть вещей: Наталья решила забрать лишь самое нужное, за остальным всегда можно прислать слуг. Она держала в руке шляпную коробку, когда до нее дошло, что в доме царит странная тишина.

Николай пошел к сыну, чтобы сказать ему примерно то же, что и ей. Конечно, ему пришлось объясняться с Дмитрием дольше, чем с женой, поскольку он не был в курсе ситуации. И все же… Они давно уже должны были поговорить!

А после муж, конечно же, вызвал Антона и управляющего, а те подняли на ноги других слуг. Должна начаться беготня, суета, разговоры, вопросы, как это всегда бывает при сборах.

Однако ничего этого не было. Николай не вернулся узнать, как дела, готова ли Наталья. Не слышались голоса Антона или Петра Савельевича, отдающего распоряжения. Никто не заглядывал к Наталье, не спрашивал, не торопил.