Золушка и Дракон - Елена Михалкова (2011)

Сергей с изумлением узнал в ней ту самую Клару Ивановну, наследницу старого Гейдмана, которая так высокомерно и уничижительно командовала накануне семейным завтраком.

Сейчас от чопорности не осталось и следа: лицо Клары от крика пошло красными пятнами, брови задрались так высоко, будто кто-то тянул их к макушке, из перекошенного рта вырывалось повизгивание пополам с всхлипами. Она сбежала по ступенькам так стремительно, что едва не сбила с ног Сергея, и вцепилась в него с отчаянием человека, повисшего над пропастью.

– Они… Там… Сюда… – задыхаясь, выговорила она, тыча пальцем назад, в сторону дома. – Господи, да помогите же! Они хотят меня убить!

– Кто?! И где они?

– Бегут… бегут за мной! Нет, вы не понимаете, – выкрикнула женщина ему в лицо, собравшись с силами, – они меня ненавидят! Они меня убьют! Они уже здесь!

– Так, спокойно, – приказал Сергей, отцепляя ее пальцы от своей рубашки. – Не надо кричать. Сейчас…

Добавить «разберемся» он не успел: в дверь изнутри ударили, и следом за Кларой на крыльцо выскочили трое, причем первый сжимал в руке топор.

Увидев Бабкина, троица затормозила, и мужчина с топором остановился, балансируя, на верхней ступеньке.

– Вот он! – взвизгнула сиделка. – Убийцы! Вы видите? Видите?!

– А ну томагавк свой убери, – приказал Бабкин, задвигая женщину себе за спину и прикидывая, что будет делать, если топор полетит ему в голову: вид у преследователей был такой же маловменяемый, что и у жертвы.

Мужчина с топором оказался тем самым чернявым бородатым весельчаком, что играл на завтраке роль шута. Багровый румянец расползался с его щек на жилистую шею, он тяжело дышал, сжимая обеими руками топорище. За ним, пыхтя ему в спину, замерли двое: большая носатая женщина, которую полуоткрытый рот делал похожей на крупную курицу, и бледный тонкошеий человек, высовывавшийся из-за плеча чернявого, словно змея. Все трое молчали, никак не реагируя на приказ Бабкина, будто испытали потрясение при виде его.

– А-а-а! – вдруг снова забилась сзади в истерике сиделка. – Они убьют меня, убьют! Вы же видите! Они за мной гнались по всему дому!

– Клара Ивановна… – хрипло начал первый, – да вы что, с ума сошли, что ли?

– Убьют! Убьют! – голосила женщина. – Господи, спаси и помилуй, давно они меня прикончить хотели, а теперь добрались!

– Да я вам объясняю… – повысил голос мужчина, но воплей сиделки ему было не перекричать.

– Нет! Ничего вам не достанется, ясно?! Нищими уйдете из моего дома! Можете убить меня, только себе хуже сделаете!

– Да не собирались мы вас убивать! – разноголосым хором заорали все трое, а бородач добавил: – Если бы собирались, неужели побежали бы за вами на улицу, подумайте сами!

– Слышь, мужик, – миролюбиво сказал Бабкин, не двигаясь с места. – Пока у тебя топор в руках, другие аргументы не прокатят.

– Убийцы! Никуда от правосудия не денетесь! Найдут вас, засудят…

– Да Клара Ивановна, родная вы наша…

– Не смей ко мне подходить! Не смей! Убийцы! Палачи! Изверги!

– А ну цыц! – рявкнул Бабкин, обернувшись. – Прекратите истерику!

Магическому слову «цыц» научила его жена. На женщин старше сорока оно действовало одинаково: они замолкали на полуслове, глаза их затуманивались на несколько секунд, и этого времени должно было хватить, чтобы успеть предпринять следующие шаги, пока объект был полупарализован заклятием.

Клара Ивановна не стала исключением из правила. Она оторопело замолчала, и Сергей вновь обернулся к троице с топором.

Бородач, не сводя с него глаз, будто опасаясь, что Бабкин вот-вот достанет револьвер и выстрелит, медленно опустил свое оружие вниз и положил на ступеньку так, что лезвие оказалось в воздухе. Сергей тяжело вздохнул.

– Убери его совсем, – посоветовал он. – Не дай бог, наступит кто, останется без пальцев.

– Как? А! Понял! – Мужчина схватил топор и спустился вниз, прижимая его к себе.