На льду - Камилла Гребе (2016)

Я не обращаю внимания, продолжаю думать. Встаю, подхожу к доске, останавливаюсь перед информацией об Эмме Буман. Выросла на Сёдермальме, посещала школу Катарина Норра. Три года назад начала работать на «Клотс и Мор». Мать умерла в сентябре этого года. Папа в мае десять лет назад.

– Вот оно, – восклицаю я. – Вот!

И в эту секунду меня прерывает звонок мобильного. Манфред жестом показывает, что должен ответить.

– Хорошо, – говорит он. – Ладно. Он уверен? Спасибо. Скоро увидимся.

Он отключается, кладет телефон на стол и сцепляет руки на затылке.

– Говорит Санчес. Личность убитой установлена. Это Ангелика Веннерлинд.

Эмма

Неделей ранее

Первая ночь в домике для игр. Я закрываю глаза с надеждой, что спальный мешок выдержит ночную температуру, как и обещали в магазине. Пока что мне зябко, но на мне куртка и шапка, как было велено. Я лежу в своем желтом коконе из полиэстера и жду, когда придет сон.

Я похожа на бабочку, думаю я. Жду в коконе превращения, чтобы осуществить свое предназначение. Я тереблю коротко стриженные волосы и думаю о том, как Ольга и Манур день за днем ходят взад-вперед по магазину под звуки опостылевшей музыки. И внезапно мне становится их жаль. Они похожи на зверей, запертых в клетке. Я же свободна. Да, меня бросили, и у меня нет денег, зато у меня есть свобода. И скоро я закончу то, что начала.

План прост. Дождаться, пока брюнетка с ребенком уйдут, и пойти поговорить с Йеспером наедине. Я заставлю его меня выслушать. Даже если придется прибегнуть к угрозам. На этот раз он не отвертится. Я заслуживаю правды.

Что будет потом – я не знаю. Но я не собираюсь причинять ему зло, потому что я не чудовище. Чудовища лгут и предают. Уничтожают человека ради собственной прихоти. Выбрасывают как ненужную игрушку и уходят, оставив после себя хаос и разрушения. Чудовище – это тот, кто причиняет другим боль и получает от этого удовольствие.

Как Йеспер.

Мама сказала, что мне следует остерегаться мужчин, потому что им всем нужно только одно. Это звучало так, словно они хотят лишить меня достоинства, украсть у меня что-то ценное. Лучше бы мама сказала мне правду. Мужчин нельзя подпускать близко, потому что потом от них не избавишься. Они проникают тебе под кожу.

Йеспер. Спик.

Они все время со мной. Они в моих мыслях, моих снах. Мое тело помнит их запахи, прикосновение теплой кожи, звуки сдавленных стонов и учащенного дыхания над моим ухом.

Мне хотелось бы смыть их с кожи струей воды, как грязь. Но вода с мылом не могут избавить меня от того, что засело у меня в мозгу. Если бы волшебным образом можно было перенестись обратно в прошлое – до того, как я встретила этих мужчин. В то время, когда у меня были все эти наивные представления о том, как сложится моя жизнь.

Я просыпаюсь от того, что что-то щекочет мне кожу.

Серый свет просачивается сквозь грязные, обледеневшие за ночь окна. Несмотря на то что температура в домике явно ниже нуля, я не мерзну. Только шея и спина ноют после ночи на коротком и неудобном диване.

Я пробую сесть и достать термос с кофе. Наливаю кофе в крышку, опускаю ноги на пол, но он такой ледяной, что я решаю сразу одеться. Полностью одетая, подхожу к окну с биноклем в руках. Только сейчас я замечаю, что окна обледенели изнутри. Я тру их рукавом, чтобы можно было что-то разглядеть. Небо серо-стального цвета низко нависает над землей. Холм, на котором стоит дом Йеспера, весь покрыт свежим белым снегом. На снежной перине никаких следов. Никто – ни люди, ни дети, ни собаки не тревожили моего убежища ночью.

Я смотрю в бинокль, и мне смешно. Они сидят за кухонным столом на тех же местах, где сидели вчера, и завтракают. Словно так сидели всю ночь, только сменив мясо на йогурт с хлопьями.